Недалеко от Земли

«Что и требовалось доказать», — мысль Терехова, казалось, окутывалась мягким удовлетворением.

Тараоки: «Печально наблюдать идеальную модель поведения агрессивной и, к сожалению, большей части человечества. Чтобы сначала стрелять, а потом думать, вовсе не надо обладать развитым сознанием. Стыдно…»

Бородин: «Агрессия — это порождение неуверенности или желания самоутвердиться. Выбирайте по вкусу».

Ли: «Самое тяжёлое у них впереди. Пора осознания ошибок и поисков истины».

Тараоки: «Наши стажёры обуреваемы сомнениями. Им неизвестно, что никто из нынешних не «открылся»».

Ли: «Настаиваю, что стажёры должны пройти свой путь».

Терехов-Бородин-Тараоки: «Да никто и не спорит». (Ощущение лёгкой улыбки).

Бородин: «Коллеги, вы обратили внимание на катер?»

Тараоки-Ли-Терехов: «Обратили. У нас теперь ещё двое стажёров».

* * *

— Да смотрю я, смотрю, — уныло сказал Тёрнер в ответ на взгляд Кобыша, — но ничего не вижу.

— О чём это вы? — не сдерживая любопытства, спросил Дорин.

— Да, понимаешь, Раф, — Тёрнер с чувством почесал кончик носа, — я проверял вернувшихся парней и ничего не обнаружил. Вроде бы они никак не поменялись. Или ещё не поменялись. Вот вокруг Ли с компанией заявился какой-то ореол, правда, на грани восприятия, но я его могу видеть. А эти совсем прежние. Никаких сдвигов.

— Вот-те раз! — Кобыш приподнял брови. — Что это за ореол у наших соратников? Ты ничего не говорил…

— А я и не намечал раньше. А тут засмотрелся… — Брюс замялся, подбирая слова. — Словно мыльный пузырь вокруг каждого… Раньше не было, — поспешно добавил он.

— Ну-ка, ну-ка, — глаза Дмитрия совсем потемнели, — с этого момента постарайся очень поподробнее.

Тёрнер долго и задумчиво глядел на поверхность стола, так долго, что замершие в ожидании испытатели уже начали проявлять признаки беспокойства и нетерпения. Наконец, он вздохнул и как-то через силу, крайне неуверенно, выговорил:

— Каждый из них, как в скафандре, в какой-то радужной оболочке. Это похоже… это похоже… — пауза снова начала было наливаться секундами, но Брюс пересилил себя. — Это похоже на кусочек Сферы, в котором они, как мошки в янтаре. Когда я смотрю на них, мне становится не по себе, вроде они уже и не люди, а некты, принадлежащие совсем другой стихии… Да, стихии, — Брюс беспомощно развёл руками.

— Некто, — машинально поправил Седых, а Клеменс изменился в лице.

— Иной метаболизм? — уточнил он.

— Не знаю, — Тёрнер совсем увял. — Но они для нас недоступны.

— А эти? — резко спросил Кобыш.

— Остались прежними, — повторил Брюс. — Пока. Дальше — видно будет.

Дмитрий оглядел притихших пилотов, и ему неожиданно стало весело, как не раз бывало в минуты опасности.

— Значит, так, — сказал он. — Не вешать нос, неврастеники! Держать хвост пистолетом! Раф, ты с Брюсом устраняешь следы нашего шпионажа. Последовательно и тщательно, чтоб никаких зацепок не осталось. Ты, Джек, пытаешься войти в контакт со свежеиспечёнными космопроходцами, если, конечно, тебе это позволят. Женя с Виктором проводят общий мониторинг. Я, как старший группы, принимаю решения. Всё! И не киснуть раньше времени, нас ещё не накрыло!

— Я всё-таки не понял, — глубокомысленно протянул Хромов, — они пробили Сферу или нет?

— «Папку» видишь? — Кобыш, растягивая паузу, ткнул кончиком пальца в зависшее изображение. — Хрен им, а не Сфера!

* * *

— А второй-то кто? — спросил Всеволод Дейнеко, начальник площадки «Долина-два», встревая в разговор Трубникова и прибывшего с ним моложавого физика Елютина.

— Второй — наш, — рассеянно ответил физик. — Из группы Вознесенского.

— Как вы думаете, Тимур Богданович, они долго ещё? — снова спросил Дейнеко.

Доктор неодобрительно поморщился, но посмотрел на часы и сказал:

— Они там уже целый час. Полагаю, что скоро будут, — он задвигался, устраиваясь поудобнее. — Вряд ли американцы сподвигнутся на большее.

Словно в подтверждение его слов за стеклом поста наблюдения, в самом центре ангара, возник блестящий корпус «Примы». Чем-то он напоминал боевой вертолёт, но без ротора и с более коротким, утолщённым хвостом. Да вместо шасси у него были широкие салазки.

— Ну вот, — сказал Елютин. — Прибыли.