Неделя на Манхэттене

Мафиозные корпорации итальянцев, ирландцев, евреев, японцев, вьетнамцев, китайцев, доминиканцев и мексиканцев отшлифовали в США свои структуры до совершенства. А эмигрировавшие российские уголовники в их глазах «не гангстеры, а шайка недисциплинированных хулиганов», и им не поручают ничего, кроме убийств. Ведь новый российский блатняк сложился в девяностые, а в Америке он столетиями оттачивался и обновлялся, эффективнее, чем спецслужбы.

Огромной победой ФБР считается вывод из-под контроля мафий крупных профсоюзов Нью-Йорка, но прибыли бизнеса «пяти итальянских семей» по-прежнему неприкосновенны и по-прежнему исчисляются миллиардами долларов. И я неохотно сняла с ушей лапшу, навешанную на экономических семинарах постперестроечного периода, что в Америке уклоняется от налогов только 5 % населения.

В 2011 году прошла самая крупная спецоперация против мафии за всю историю США с арестом 110 мафиози, но «Пять семей» она задела краешком, потому что в «Пяти семьях» значительно бóльшая секретность, дисциплина и неподкупность, чем в полиции и ФБР.

К тому же американские спецслужбы натасканы работать по доносу, а этническая преступность герметична. Её бойцы не сотрудничают со следствием даже под пытками, зная, что клан будет содержать их семьи и всеми правдами и неправдами вызволит из тюрьмы. И перед эмигрантами часто стоит выбор между нещадной эксплуатацией или серьёзными отношениями с этническими ОПГ – «семьями», выйти из которых можно только с пулей в затылке.

Оказывается, знаменитый американский полицейский Фрэнк Серпико, увековеченный актёрской работой Аль Пачино в фильме «Серпико», жив, но скрывается, боясь мести криминала. И недавно дал интервью о снижающемся уровне профессионализма американской полиции; о том, что уменьшение зарплаты новичкам ведёт к увеличению коррупции, а квотирование, как механизм повышения по службе, лишает работу полицейских всех смыслов, кроме карьерного.

Да и, как вы помните, самого Аль Капоне не могли осудить за совершенные преступления, поскольку из-за дисциплины в рядах мафии было невозможно доказать ни одного из 400 убийств по его приказу. Так что сперва его осудили на 10 месяцев за ношение оружия без разрешения, а потом на 10 лет за неуплату налогов с доходов криминальной империи. При этом он пользовался в тюрьме телефоном, принимал гостей и руководил оттуда собственным войском.

Рассказывая нам возле единственного итальянского ресторана о невидимой туристическому глазу криминальной жизни города, Игорь не распространялся о себе. Только сказал, что закончил юрфак МГУ, и добавил:

– У меня нет друзей. А вы всерьёз считаете, что у вас есть друзья?

Но как было объяснить всё, о чём он забыл в эмиграции? Ведь мы в России можем жить без чего угодно, но не без друзей. Балетмейстер Михаил Барышников говорил в интервью: «В России вы делитесь своими проблемами с друзьями. Это узкий круг людей, которым вы доверяете. И от которых получаете то же отношение. Беседа с друзьями становится вашей второй натурой. Потребностью. Скажем, ваш друг может прийти к вам в дом рано утром, без звонка, и вы встаёте и ставите на огонь чайник…»

Будучи друзьями, мы в России принадлежим друг другу; как писал Михаил Светлов: «Дружба – понятие круглосуточное». Но в Америке «друг» – это в переводе на русский «приятель», «знакомый», человек, состоящий с вами в ни к чему не обязывающих отношениях. А наша манера дружить видится им избыточным увязанием друг в друге, граничащим с взаимной эксплуатацией.

Здесь не принято давать в долг – для этого есть банк. А если у тебя плохая кредитная история и в банке тебе ничего не светит, значит, ты сам о ней не позаботился, и это твои проблемы. Как объясняли эмигранты, внешне ты вроде бы привязан к другим людям сотней социальных ниточек, но совершенно одинок, ведь ниточки контролируют отношения так, что никто не проникает на душевную территорию другого. К тому же конструирование их отношений не подразумевает времени и объема ответственности, принятого у нас.

Известный американский историк и социолог Макс Лернер сформулировал это: «В традициях американской жизни избегать ненужных сложностей и не ставить себя в уязвимое положение. Отсутствие сильных дружеских привязанностей – печальная черта американского характера… Нет ничего позорнее, чем дать себя „надуть“, а среди главных добродетелей числится твёрдость и отсутствие иллюзий. Человек не должен попасть в западню приятельских отношений, поэтому ему приходится отказываться от всего, что привязывает его к другому человеку».

Россияне, как и американцы, замкнуты на семье, но дополнением к семье считают друзей и коллектив, воспринимаемый как вторая и третья семья. И живя с тонкими стенками, незанавешенными окнами и толстыми щелями под дверью, американцы совершенно закупорены в своей душевной жизни правилом: «Каждый за себя, а Бог за всех нас».