Неделя на Манхэттене

Правая рука была гладко-синей от локтя до запястья, а в центре торчал здоровущий алый крест. С локтя левой руки сползали кентавры, а с запястья таращился глаз величиной с яблоко. Выглядело всё это непоправимо вульгарно, но явно придавало очкарику веса в собственных глазах.

Как писал эмигрировавший в США журналист Григорий Рыскин: «Люди здесь какие-то плоские. Плоские, как спущенные колеса. Банальные». И мне кажется, именно эта парадоксальная одинаковость разных по цвету кожи ньюйоркцев за счёт стандартной одежды и стандартной пластики, возвела тату в статус важнейшего инструмента самоидентификации.

Я видела на 5-й Авеню девушку, из декольте которой торчало изображение пистолета в натуральную величину, исключавшее любые варианты украшений и покрои воротника. Видела квадратные километры телес, торчащих из-под футболок и шорт, татуированные как рекламные площади продажи оружия от арбалетов и танков до ядерных ракет.

Сравниться с ними по индексу цитирования могли только армии подробно распятых Христосов и силуэты Южного Манхэттена. Наличествовали и рушащиеся башни-близнецы через всю спину или грудь из-под лямок летней майки. И как же надо ненавидеть свою страну, чтобы заказать на груди или спине подобную композицию и жить с апокалипсисом «на собственной шкуре»? Не представляю себе россиянина, живущего с наколкой «Норд-Оста».

Американский криминал татуирует на лице специальные отметины – зашифрованные названия группировок, нацистские руны, точки, слёзы и паутины в определённых частях тела, в зависимости от своего места в преступной иерархии.

Среди мафий, с которыми в поте лица борется ФБР, самые интересные татуировки у японской якудзы. В стародавние времена японцы делали преступников изгоями, татуируя на самом видном месте символы совершённого преступления.

Но нынешняя татуировка сложна, красива и богата – тело покрывают религиозные сюжеты, мифологические герои, изысканные пейзажи, цветущие сады, сказочные птицы и драконы. В тюремных камерах они заменяют картинные галереи.

Традиционные индейские татуировки Америкой не востребованы. Они изображали богов и почитаемых животных – рыб, птиц и, конечно, бизонов. А ещё опасных хищников – волков и медведей, которых полагалось татуировать, только победив в схватке.

В России тоже непопулярны татуировки-обереги славян, в своё время их заменили большевистско-криминальные, а позже политические, армейские и арестантские: «…на левой груди – профиль Сталина, А на правой – Маринка анфас…»

Прежде криминальная эстетика позволяла изображать, например, собор Василия Блаженного только на груди и спине ворам в законе, с количеством куполов по количеству ходок. Но и это модернизировалось – количество и качество куполов стало произвольным. И в целом тату превратилось в украшение или способ приписки к определённой «субкультуре».

В США татуировка позиционируется как услуга, помогающая человеку «принять себя», поскольку помощь в «принятии себя» там стандартная опция среди товаров и услуг. И если «по цеховым» татуировкам криминалитета уже не прочитать специфику правонарушений, то по татуировкам законопослушных граждан несложно понять месседж, с которым они «принимают себя».

И этот американский месседж агрессивнее, ярче, резче и брутальнее российского. Он чаще использует лицо, меняя его иногда до образа монстра. Руки, плечи и шею американцы расписывают более плотными узорами, густо употребляя черепа, кости, летучих мышей, змей, пауков, вурдалаков и прочую нечисть.

В США есть исследование, подтверждающее, что люди с татуировками в массе своей агрессивней людей без татуировок. При этом они истязают тату и пирсингом не только себя, но и домашних животных, и в некоторых штатах даже принят закон, запрещающий это издевательство.

Пока я глазела на татуированные нарукавники, со второго этажа приехал на эскалаторе поэт Виталий Пуханов, протянул два бейджика и сказал:

– Извиняюсь, но это всё, что осталось. Не ожидал, что здесь такой бардак…

На одном бейджике было написано «Майя Кучерская», на втором – «Владимир Маканин». И мы тут же вспомнили, как ходили на высокопоставленный СНГэшный приём, где из-за путаницы получили чужие спецпропуска. Я – на внеполовую фамилию с украинским окончанием, а муж – на имя Владимира Спивакова.

Бдительные сотрудники «азиатской девятки» не обратили на мой пропуск ни малейшего внимания, но уставились на мужа-индуса и почтительно поклонились:

– Проходите, господин Спиваков!

Так что мы стали обсуждать, не будет для мужа, принца по крови, понижением переход из статуса Спивакова в статус Маканина? И спросили, как же прошли сами Майя Кучерская и Владимир Маканин? Про Кучерскую так и осталось тайной, а про Маканина потом рассказали, что он не получил американской визы.

И озвучили версию, что, придя в посольство, на вопрос о цели поездки классик ответил, что в Америке у него вышли две книги и скоро выйдет третья. На что сотрудник заметил:

– Вы едете с целью наживы, значит, должны были делать рабочую визу!