Недетские рассказы

Вы подумали, что он был слишком высокого мнения о себе? Нет! Вовсе нет! Ему даже казалось, что во многом он неудачник, но девушек это не останавливало. А ему нравилось немножко влюбляться…

Аня снова пришла вечером. Ночевали все втроем – Марс между ними. Антону даже понравилось, но не так, чтобы пускать к себе кота каждую ночь.

Прошло еще три месяца. Аня все же заняла много места в жизни Антона. Даже больше, чем он допускал раньше. А Марса она и правда через неделю забрала. И больше ничего о нем не рассказывала.

Антон спросил Аню про отпуск, она сказала, что пойдет в июле. И что обязательно будет в Москве к его дню рождения.

Антон проглотил не то обиду, не то удивление. Аня в отпуск с ним не собиралась. Даже не спросила, где он сам будет на свой день рождения.

Сейчас, вспоминая об Ане, Антон переживает пронзающую боль. Ее осторожность и прямолинейность. Настойчивость и забота. Легкость и сложность. Редкие ночи вместе. Все было, как он хотел. Все было идеально. Пока в конце августа она не сказала, что теперь видеться у них вряд ли получится, потому что она выходит замуж.

Антон знает, что она имела на это право. Ведь он сам был весь такой из себя свободный. Но даже сейчас, спустя два года, ему хочется позвонить и умолять ее прийти хотя бы для того, чтобы оставить у него блохастого котенка.

А с днем рождения она правда поздравляет. Тепло так, мягко…

И рассказала, что у них родился сын. А у него? А что же у него?!

Соседи

Он курил на балконе. Вчера под его балконом лежала женщина. Она была мертва. Он видел ее несколько раз, но не решился бы даже заговорить, а оказалось… Может быть, ей и надо было поговорить с кем-то…

Вчера был выходной. Сегодня тоже. Очень тепло и солнечно. Он даже с 9-го этажа видит очерченный мелом силуэт. Она выбросилась из окна в субботу в 11 утра. Ему казалось, что люди так не делают. Только по ночам или только в плохую погоду. Как можно уходить из жизни в такой солнечный день, как вчера и сегодня?!

Собрались люди, он слышал разговоры… никаких криков и причитаний. Только «скорая» и полиция. И ее увезли.

Он не спал ночь. Все думал, как она там… как это – умирать… Как это, когда ты остываешь в бездушном морге. Хотя нет, в морге как раз полно душ… Или они сразу улетают? Поддержала ли чья-нибудь душа ее?

Он жил один. Квартира светлая, просторная, но гулкая от пустоты. Белая мебель, светлые стены, огромные окна. У нее такие же. В такое же окно она и прыгнула. А может ли он тоже? Ну что такого?! 37 лет, один на всей Земле! Три семейных друга, да пять коллег. Не повод для переживаний.

А у нее? Неужели тоже никого…

Он помнит аромат ее духов, терпкие такие, жгучие. Надолго оставались в лифте. Помнит голос – тихий, скользящий. Помнит взгляд. Его не забудет. И мел этот на асфальте тоже не забудет.

Что-то было в нем сейчас помимо тоски… что-то мешало курить, думать! Злость! Конечно же злость!

Он злился на нее! Какого черта она сделала Это?! И как теперь ему жить с такой картинкой в голове?! Нельзя было умереть чисто, тихо?! Какое она имела право умирать у него под балконом, собирать толпу в солнечный выходной, сообщать ему о своей смерти и его собственной никчемности.

Вантовый мост

– Нет. Нет! Не сейчас! – Даша наклонилась, чтобы заглянуть в глаза А. – Не сейчас! Так нельзя! Как ты не понимаешь, что так нельзя?!

А. поднял голову. И Даша поняла, что так можно.

Он уехал, она осталась на парковке. У нее было ощущение, что можно никуда не уходить. Нет никакого смысла в движении. И она стояла. Пока не попала под свет фонаря.

Дома Даша сняла туфли, включила подогрев пола и легла на него калачиком. Тепло заползло внутрь, добравшись до сердца, оно разбудило рыдания.

Вещей А. в квартире не было. И Даша поняла, что он все знал еще вчера. Или еще раньше.

С А. все было стремительно – сначала он показался назойливым, а потом без него стало пусто. Он заполнил собой все вокруг. Даша не заметила, как из жизни исчезли подруги, как на работе коллеги перестали звать на обед, как мама отчаялась дозваниваться и стала изредка писать короткие СМС.

Везде был только А. – в телефоне, в голове, за обеденным столом, в душе, в машине, во снах.

А теперь всюду была невыносимая тишина. Поролоновая тишина. Она проваливалась в нее, теряя ощущения тела. Выбиралась и снова падала. Ей казалось, что поролон в ушах и в горле. Что руки ее погружены в поролоновые шарики, а ноги по колено обмотаны намокшим поролоном.

Даша пыталась спать. Но пробуждения были столь мучительны, что от сна пришлось отказаться. Даже через поролон контролировать мысли было легче, чем «вспоминать», открыв глаза, что А. к ней никогда не вернется.

А. перевез ее в Петербург 6 лет назад. Он всегда говорил ей, что это город силы. Что, что бы ни случилось, город ее не оставит. Даша полюбила Петербург как картинку, которую ей показал А.