Недостаточно худая. Дневник топ-модели

События достигли своего апогея в тот день, когда он обнаружил спрятанные на кухне сладости. Он регулярно рылся в их вещах, дабы убедиться, что они не едят ничего запрещенного, как будто он был их отцом, а им было по 12 лет. Он тут же устроил сцену: «Какого успеха, по-вашему, вы добьетесь, если не перестаете жрать? А потом вы удивляетесь, что вас не зовут ни на один показ! Даже на кастингах вы уже никому не интересны. Какой смысл тут торчать, если повсюду получаете одни отказы?» Мне стало так жалко этих бедняжек.

На следующий день в перерывах между кастингами мне удалось перехватить Себа, и он пригласил меня на обед в ближайший салат-бар. Он загрузил свою тарелку доверху и проглотил все это прямо на моих глазах, пока я поклевывала три шпинатных листочка и мини-порцию куриной грудки без соуса, отодвигая на край тарелки гренки и стружку пармезана. «Ты настоящий профи, Виктуар. Именно это я пытаюсь вдолбить девочкам в голову, однако до них, похоже, не доходит». Я ухватилась за его слова и попросила прекратить всевозможные сравнения, потому что они только усложняли наши с ними взаимоотношения. Естественно, в тот же вечер он решил устроить им выволочку еще и за это. Парень был настоящей скотиной!

* * *

Аллилуйя, я влезла в одежду! Некоторые дизайнеры просили нас примерить некоторые образы прямо во время кастинга. Когда это случилось впервые (мне предложили надеть пару шелковых брюк), маленький голос в моей голове истошно закричал: «Ты слишком толстая, ты в них ни в жизнь не поместишься. Если будешь продолжать есть, они на тебя не налезут!» Но они налезли, причем очень легко. Чтобы уверенно помещаться в одежду, нужно было удерживать вес в 47 килограммов. Все будет хорошо до тех пор, пока я буду оставаться в этом весе.

Дела у меня явно шли хорошо. Луи и Эмиль были довольны. Они рассказали мне, что им приходили великолепные отзывы о моей кандидатуре и поступало все больше и больше звонков с приглашением на новые кастинги, так что, все всяких сомнений, меня должны были отобрать для огромного количества показов. Я надеялась, что они были правы и что все, через что приходилось пройти, не было впустую…

Кастинги всегда давались тяжело. Мы стояли все вместе в полной духоте, как стадо коров, разодетых в одинаково облегающие черные джинсы и такие же обтягивающие топы. Переминались с ноги на ногу на своих высоченных каблуках и жадно ожидали, когда одним взглядом тебя оценят с ног до головы. Как правило, девушки проходили в том порядке, в котором приезжали. Каждое утро я получала новый список мест, где Квентин красным маркером помечал те кастинги, которые я должна была посетить в приоритете. Я всегда старалась прибежать первой, чтобы по максимуму сократить время ожидания, но частенько все шло совсем не так, как мне того хотелось. Только кастинг-директор – всемогущий бог – имел право решать, как все будет проходить. Порой мы ждали своей очереди часами только ввиду плохо организованного процесса или того, что большой начальник хотел потешить свое самолюбие.

Однажды мне пришлось ждать кастинга в одном очень странном, полуразрушенном и абсолютно пустом месте площадью в триста квадратных метров. На полу была расстелена ярко-красная ковровая дорожка, начинавшаяся от самого входа и заканчивавшаяся где-то в глубине комнат, где она поворачивала направо и проходила перед каким-то странным, слишком возбужденным типом, постоянно кричащим: «Да-а! Вот так! Пошла, пошла! Обожаю тебя, детка!» На входе какая-то женщина брала у нас портфолио и композитки, а потом громко давала команду: «Твоя очередь! Вперед!» И я тут же шла своей спешащей нью-йоркской походкой под ярким светом огромных прожекторов и громкими щелчками затворов фотокамер, издаваемых тремя фотографами одновременно. Чем ближе я подходила к странному типу, тем более взволнованным он становился. Я не знала, может, он употреблял какие-то наркотики или страдал умственным расстройством, но, честно говоря, выглядело это весьма пугающе. Я выползла с этого кастинга, как после просмотра фильма ужасов – эмоционально полностью опустошенная!

На другом кастинге мне пришлось с трудом сдерживать рвотные позывы, когда один очень худой дизайнер подошел ко мне, чтобы булавками заколоть наряд, который меня попросили примерить. Он пах так же отвратительно, как и выглядел. Создавалось впечатление, что он тоже сидит на каких-то сильных препаратах – он постоянно проводил руками по волосам и чесал голову так, что перхоть термоядерным облаком вылетала из нее, медленно оседая на черной рубашке. Он целую вечность дергал ткань моего платья в разные стороны, и мне казалось, что меня вот-вот стошнит прямо на него.