Недостойная

Если только… Если только я — приложение к его закону. Как пример для остальных аристократов, как демонстрация того, что даже член семьи Альго не боится связать свою жизнь с нетитулованной девушкой. Я вообще хороша как пример — безродная, но добившаяся успеха, с крошечным даром, но тем не менее закончившая магический университет. Про таких героинь обычно в народе баллады и сочиняют. Ну кто не любит простушек, ставших принцессами? Пожалуй, только сами принцессы.

Да, возможно, в этом есть смысл, и к светлым чувствам Арчибальда — я не сомневалась, что они тем не менее есть, — примешивается политический расчёт. Плохо ли это? Я не знала. Наверное, в их семье иначе попросту не бывает. И при всех светлых чувствах принца ему не позволили бы за мной ухаживать, если бы я была невыгодна империи.

Что ж, одно хорошо — значит, император поддерживает закон Арчибальда, и рано или поздно они добьются его принятия.

Защитница… Но если я выйду замуж за принца, меня станут называть «ваше высочество».

Какой кошмар!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Всё утро Арманиус чувствовал себя как-то странно, и ему было безумно интересно, что скажет по этому поводу Эн. Берту казалось, что он ощущает ток крови в теле, и пальцы покалывало, будто бы перед применением магии.

Выслушав его, девчонка кивнула и пояснила:

— Контур начал срастаться. Не спешите радоваться, он только начал, и магичить вы пока не сможете. Но в пятницу… да, я думаю, уже в пятницу вы будете способны применить магию, архимагистр.

— Даже не верится… — пробормотал Берт, и Эн улыбнулась.

— Всем не верится. Его… хм. Один из моих пациентов, когда у него получилось зажечь первый огонёк, сказал, что впервые в жизни ему хочется плакать и визжать, как маленькой девочке.

«Ему»? Наверное, речь о его высочестве. Арманиус невольно хмыкнул, представив визжащего Арчибальда. Принц обычно был очень спокоен, и довести его даже до повышения голоса могли немногие. И Берт был в их числе.

Сегодня Эн вновь ставила иголки, но не только — давала что-то пить, делала уколы, сосредоточенно щупала спину вдоль позвоночника. И всё записывала в толстый блокнот, хмуря брови и кусая губы.

— Когда ты будешь защищать свою научную работу? — поинтересовался Берт, наблюдая, как девчонка аккуратно вводит длинную иглу ему в ключицу.

— Через полгода, летом, предзащита. На ней будет решаться моя дальнейшая судьба, — Эн иронично улыбнулась. — Я спорный аспирант, сами понимаете. Обычно после защиты присваивается звание магистра, но у меня недостаточно октав для этого. Так что я даже не знаю, как всё это будет выглядеть.

Арманиус задумался. Да, подобных случаев он не припоминал. Тридцать магоктав — вот резерв, необходимый для получения звания магистра. Научную работу-то Эн напишет, но звание…

— Вообще, — медленно сказал Берт, — нигде не написано, сколько именно магоктав должно быть, это не задокументировано. Главное — сдать экзамены. Тридцать октав — это резерв, который нужен для прохождения экзаменов. Но ты ведь используешь амулеты? Они не запрещены.

— Я знаю, — Эн кивнула, — мы с Брайоном обсуждали это много раз. Но мне не хочется быть вечным раздражителем. Единственное, чего я хочу — заниматься наукой и работать в госпитале. Пока я аспирантка, это возможно, но потом… Либо я должна стать магистром, это необходимо, чтобы быть врачом, либо — только младший медицинский персонал. Значит, надо стать.

— Станешь, — сказал Берт, пожалуй, слишком резко. — Я за тебя поручусь, как и Валлиус.

На лице Эн появилась горькая усмешка, и Арманиус понял, о чём она вспомнила.

— Ты достойна быть магистром, — продолжил он и удивился горячности собственного голоса. — На самом деле ты достойна как минимум звания архимага, и резерв тут ни при чём. Я был не прав тогда, на вступительном экзамене.

Она замерла. Подняла на него изумлённые глаза и, отпустив введённую иглу, медленно выпрямилась.

— Вы… вспомнили?

— Можно и так сказать. Ты… Эн, я не знал тебя. Бывали случаи, когда мы брали в университет очень упорных молодых людей с пятнадцатью-двадцатью октавами, но толку из них чаще всего не выходило. Кто-то не выдерживал учёбы, но были и парочка трагических случаев. А у тебя даже не пятнадцать октав.

— Ну да… — пробормотала она, отводя глаза. — Не пятнадцать.

— Эн…

Берт сам не осознал, зачем вдруг подался вперёд — и для чего он это сделал? — и зашипел от резкой боли, прошедшей по всему телу.

— С ума сошли!!! — закричала тут же Эн, укладывая его назад на диван и начиная ощупывать. — Вы же знаете, что двигаться нельзя!!!

— Прос…

— Молчите!!

Тонкие проворные пальцы бегали то тут, то там, что-то поправляя, нажимая и вытаскивая — и боль потихоньку уходила. А Эн всё бормотала:

— Глупый… ну как так можно… вся процедура насмарку… не дай Защитница, повредили себе что-нибудь… Вот зачем вы встать решили, а?! Что за дурь такая?!

— Я…

— Нет! Молчите! Не вздумайте говорить ни слова! Иначе я вас… я вас задушу!!!

Она всё бормотала и бормотала, а Берту хотелось смеяться. И от собственной глупости, и от того, что Эн за него беспокоится.