Недостойная

Как же так получилось, что за десять лет учёбы он ни разу не заметил её? Почему был настолько слеп, куда смотрел?..

Глупый. Она правильно сказала. Хотя можно и резче.

Идиот.

* * *

Когда я выходила из дома Арманиуса, меня слегка трясло.

Из-за всего сразу.

Вздумал тоже — пытаться подняться во время процедуры! И с чего вдруг?! Защитница, как же хорошо, что он ничего себе не повредил! Я успела всё поправить, хотя больше, чем поправлять иглы, мне хотелось стукнуть архимагистра чем-нибудь по голове за лишнюю дурь.

И эти слова… «Я был не прав»… Раньше, наверное, я была бы безумно счастлива их услышать. Но теперь мне было немного больно. Больно, что он признал это только сейчас, когда я прошла уже такой длинный путь. Больно, что он вообще вспомнил о том моём унижении. И как умудрился? Применил что-нибудь, скорее всего. А нашу первую встречу тоже вспомнил? Не сказал ведь ничего…

Впрочем, даже если вспомнил, вряд ли понял, как много для меня значит то воспоминание.

Но в госпитале всё закрутилось настолько, что я быстренько выкинула из головы Арманиуса.

Началось всё с того, что ко мне в лабораторию ворвался всклокоченный Байрон с криком:

— Эн, у него стабильно светится контур!!! Стабильно, демоны нас раздери!!!

Я в это время как раз надевала халат — и умудрилась от изумления запутаться в рукавах.

— Да ты что…

— Защитником клянусь! — Байрон едва не плясал. — Пойдём скорее, тебе нужно это посмотреть! Надо решить, что делать дальше! — и Асириус, не дожидаясь, пока я распутаюсь, потащил меня прочь из лаборатории. Но я не возражала — мне самой было очень интересно увидеть, как там наш подопытный. Халат в результате я надела уже на лестнице.

Пациент лежал в койке, вытянувшись по струнке, и лицо его выражало крайнюю степень недовольства окружающей действительностью. Рядом стоял столик с традиционным завтраком для хирургического отделения — геркулесовой кашей на воде — и сидела медсестра, ласково-журчащим голосом приговаривающая:

— Ну же, айл, покушайте, вам необходимо набираться сил, чтобы быстрее выздоравливать и…

… И дальше неизвестно, потому что Байрон воскликнул:

— Вот! — и, подскочив к подопытному, скинул одеяло, чтобы я могла рассмотреть сияющий контур без помех.

Да… Действительно — он светился.

— Покушаешь тут… — пробубнил мужчина, глядя на нас с Байроном с укоризной. — Никакого покоя…

Я бы могла ответить ему одним из любимых выражений Валлиуса — от него даже у самых скандальных пациентов немели глотки: «Покоиться будете в гробу, а здесь — лечиться» — но что позволено главному врачу, не позволено стажёру.

— Что ж, поздравляю вас, айл, — я, улыбнувшись, подошла ближе к койке. — Контур светится, значит, мы с коллегой достигли результата. Сегодня и завтра вас ещё подержат в хирургии, а потом вы перейдёте в моё отделение на окончательное восстановление.

— Эн? — Байрон дотронулся до моей ладони и поманил за собой прочь из палаты. — Давай-ка поговорим…

Я представляла, о чём он хочет со мной поговорить, и напряглась заранее.

Не ошиблась.

— Ты хочешь отказаться от достигнутого успеха? — зашипел Асириус сразу как мы вышли из палаты. — Мы сделали только один шаг! Надо продолжать процедуры!

Мне второй раз за утро захотелось треснуть собеседника по голове, но теперь им был уже Байрон.

— Я ведь объясняла. Если помедлить ещё — контур уже не восстановится.

— Но ведь он засветился!

Я вздохнула. Защитница, дай мне терпения.

— Он может погаснуть. В любой момент. И тогда всё. Байрон, срочно восстанавливайте нашего подопытного и отправляйте ко мне. Дальше я буду работать с ним в обычном формате. Выбери для экспериментов кого-то другого, и начнём с родовой магии.

Асириус глядел на меня бешеным быком, раздувая ноздри, и я не выдержала — всё-таки повысила голос:

— Да включи ты уже голову наконец! Да, один шаг мы сделали, но куда идти дальше, я понятия не имею, а пока буду думать, может случиться что угодно. Если больной не может зажечь искру — прогресс обратим, понимаешь? Обратим! Сейчас его контур светится, а завтра погаснет. Этого нельзя допустить!

— Ладно, — процедил Байрон. — Тебе виднее.

И, развернувшись, пошёл по направлению к операционным, зло чеканя шаг.

* * *

Ближе к обеду, явно улучив время между операциями, с Бертом по браслету связался Валлиус.

— Как себя чувствует наш больной? — главный врач императорского госпиталя блестел лукавыми голубыми глазами за стёклами неизменных очков. — Давно что-то не жалуется на присланную медсестру…

— Ты надо мной поиздеваться хочешь, да? — Арманиус фыркнул. — А-я-яй, как вам, ваше докторство, не стыдно, смеяться над больными людьми…

— Ты не больной, ты выздоравливающий. И это, кстати, видно. Эн только что забегала, отчиталась мне быстренько, вот я и решил на тебя посмотреть. Отлично выглядишь, Берт, скоро вновь будешь бороться с порождениями Γеенны Арчибальду на радость.

Вот же вредный старикашка.

— Слушай, Йон… А как так получилось, что за все годы учёбы Эн я ничего про неё не слышал?

Валлиус взглянул на Берта поверх очков, и во взгляде этом было всё ехидство мира.

— Ты у меня спрашиваешь?

— У кого еще мне спрашивать?