Недоступная и желанная

– Джессика того и гляди взорвется, – сообщил Дейн, спускаясь с Виром по лестнице. – Будет лучше, если они с моей кузиной побудут наедине и обменяются опытом в искусстве издеваться над мужьями. А Трент повез мисс Прайс в Портсмут, чтобы та купила какие-то безделушки для твоей благоверной. Таким образом, он не будет докучать нам своей болтовней во время еды. Кстати, я забираю эту парочку с нами в Афкорт. Тебе будет необходимо реорганизовать свое хозяйство, и присутствие Трента вряд ли в этом поможет. Не то что бы я мечтал о его присутствии в моем доме, но он должен получить большую степень свободы, а я его опекать не собираюсь. Дело в том, что он волочится за этой мисс Прайс и тем самым впервые в жизни демонстрирует некоторую степень интеллекта, не забивая всякой чепухой уши, а потеряв голову от любви к женщине. Что особенно важно, это единственная женщина из всех мне известных, которая хоть как-то представляет, что с ним следует делать.

Вир задержался на ступеньке.

– От любви? – спросил он. – Ты уверен?

– Конечно, нет. Откуда мне знать? По мне, он говорит и выглядит как идиот, то есть как обычно. Но Джессика уверена: те крошечные мозги, которые у него имеются, сосредоточены на мисс Прайс.

Они продолжили спускаться по лестнице. Дейн подсчитывал вслух, какую сумму можно предъявить к выплате мисс Прайс, чтобы компенсировать то, что задолжал ему Трент, если бедняжка пожалеет этого лопуха и выйдет за него замуж. В голове Вира эхом повторялось «от любви», и он размышлял о том, всегда ли леди Дейн замечает симптомы этого «заболевания».

– Ты какой-то необычно тихий сегодня, – сказал Дейн, когда они сели за стол. – Мы провели вместе целых пять минут, а с твоих губ еще не сорвалось ни одной колкости.

Вир не ответил, поскольку подошел слуга, и они углубились в тонкости гастрономии.

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне все, что тебе известно о Гренвилл, – начал Вир, когда слуга удалился.

– Нет, это я хочу тебе все изложить, – сказал Дейн. – Я готовился избить тебя до беспамятства, затем привести в чувства и усадить твое переломанное тело на стул. Только в таком умиротворенном губкообразном состоянии ты сможешь воспринять эту историю и, возможно, связанный с ней хороший совет.

– Как интересно! Я собирался сделать примерно то же самое с тобой, если ты, по своему обыкновению, станешь бесить меня.

– На этот раз я буду с тобой милосерден, – сказал Дейн. – Как-никак ты сделал мою кузину герцогиней и тем самым восстановил на подобающем ей месте в этом мире. Более того, ты женился на ней, если и не по самой благородной причине, но и не по самой постыдной. Я был тронут, Эйнсвуд. Честное слово, был тронут твоим великодушным отношением к ее происхождению. – Его губы скривились в хитрой полуулыбке. – Хотя, возможно, слова «великодушное отношение» здесь не совсем подходит. В общем, я был поражен, прямо-таки изумлен тем, что ты впервые с твоей беспутной жизни проявил такой отменный вкус. Лидия же поразительно красивая женщина, не так ли, Эйнсвуд? Большинство Баллистеров очень красивы. Внешностью, что б ты знал, она пошла в своего дедушку по матери. Фредерик Баллистер и мой отец в молодости были очень похожи. Но Фредерик подхватил оспу, когда ему было чуть более десяти лет, и болезнь обезобразила его. Видимо, из-за этого Энн сравнивала свою дочку с моим отцом, а не со своим. Она могла не знать, что Фредерик был одним из самых красивых Баллистеров. Портрета Энн мы не обнаружили. Но можешь не сомневаться, что таковой существует, Джессика его обязательно найдет. У нее настоящий талант к поискам различных вещей.

Об одной «вещи», которую леди Дейн не только нашла, но и заставила бережно хранить, Вир знал наверняка. Это – незаконнорожденный сын лорда Вельзевула Доминик. Воспоминание о нем всколыхнуло целую волну в темном уголке его сознания, где хранились изгнанные за ненадобностью и забытые мысли. Однако Вир выбрал из них самую подходящую для данного момента, маркированную пометкой «Голод».

– Куда подевался этот слуга, черт побери? – громко воскликнул Вир. – Долго еще ждать, пока принесут кружку эля?

– Они все сбились с ног, обслуживая утром загулявших на вашей свадьбе гостей, – сказал Дейн. – Или, правильнее сказать, собирая по залу. Когда я первый раз спустился сюда около полудня, столовая была усеяна телами. Это напомнило мне наши добрые дни в Оксфорде.

В этот момент появился слуга, а за ним еще один. Оба пошатывались от тяжести подносов с блюдами, заказанными, к их удивлению, всего двумя мужчинами. Правда, оба этих мужчины были весьма крупными и имели отменный аппетит.

Вполне естественно, что прошло несколько минут, прежде чем закончившие сервировку слуги ушли и Дейн смог вернуться к своему повествованию. Он не отвлекался на литературные виньетки или, что было бы еще хуже, на сентиментальные отступления от излагаемых событий, а рассказывал именно так, как ждал от него Вир, по-мужски, сообщая собеседнику голые факты в строгом временно́м порядке без попыток объяснить, отчего, зачем и почему, если на то не было особой необходимости.