Недоступная и желанная

Через месяц на ней женился Джон Гренвилл. Как Энн подчеркивает в своем дневнике, он клялся в искренней любви. Ей едва исполнилось семнадцать, она ждала ребенка, и рядом не оказалось ни одного человека, к которому можно было бы обратиться. Энн думала, что Джон благородный человек и сможет принять ребенка другого мужчины. Свою ошибку она поняла позже, после неудачной попытки растопить сердце Баллистеров сообщением о рождении дочери и вернуться вместе с малюткой в родовое гнездо.

У Энн не было иного выбора, кроме как остаться с Джоном, особенно сразу после рождения Лидии. Точнее, у нее было два варианта: либо Джон Гренвилл, либо улица, – поскольку по-другому заработать на жизнь Энн не могла. Затем родилась Сара. Энн долго болела после родов и полностью восстановить силы так и не смогла. Если бы не болезнь, она бы ушла от Джона Гренвилла. По крайней мере, Лидия была в этом уверена.

Энн определенно старалась делать так, чтобы он не мог использовать в своих интересах происхождение Лидии. Именно поэтому в дневнике несчастной имеется так мало информации о скандальных обстоятельствах ее жизни с ним по сравнению с настоящей трагедией, которую раскрывают документы, собранные в принесенном Виром ящике. Любой издатель в Лондоне ухватился бы за эти бумаги обеими руками. Нет ничего удивительного, что Картон, Брейз и Картон щедро заплатили за эти материалы. И нет ничего удивительного, что они сохранили их полностью.

Очевидно, содержимое ящика было просмотрено, когда нынешний маркиз Дейн сменил юридическую контору. Дневник вместе с другими записями и документами личного характера, видимо, был передан другим стряпчим, которые тщательно отсортировали эти материалы и те из них, которые представляли наибольший интерес, отослали своему новому клиенту в Афкорт. А поскольку Дейн до весны был скорее жителем Парижа, чем Девоншира, в Афкорте дневник просто положили в шкаф на первую попавшуюся полку, где хранились другие архивные материалы. И это была большая удача, что его нашла леди Дейн.

Значение находки Эйнсвуда, конечно же, было несравнимо выше. Однако он, по своему обыкновению, не соглашался с тем, что сделал что-то экстраординарное, когда рассказывал об открытии Дейну и Джессике.

Вчетвером они собрались следующим утром, когда молодежь ушла посмотреть парад, устраиваемый в честь королевы Португалии.

Дейн, лучше других знающий Баллистеров, не поверил бы тому, о чем рассказал его друг, если бы перед ним на большом столе в библиотеке не лежали найденные документы. Не мог он поверить в то, что докопался до всего этого сам герцог Эйнсвуд.

– С каким дьяволом ты шептался, чтобы понять то, чего все остальные даже вообразить не могли? – обратился Дейн к Виру. – И какой ангел-хранитель пихнул тебя в контору «Картон, Брейз и Картон», а не в какое-нибудь другое место?

– Не кто иной, как ты утверждал, что доверчивость не в натуре Баллистеров, – парировал Вир. – Ты же болтал о способности твоих родственников к подражанию и их слабости к театру. И опять же ты обратил мое внимание на то, что никогда не слышал, чтобы той родинкой, так сказать, священным знаком Баллистеров, могли быть отмечены и женщины вашего семейства. Энн не была настолько доверчива, чтобы написать об этом чуде. Но именно это, учитывая обстоятельства, в которых она оказалась, и было удивительно. Все что осталось мне, это сложить два и два. А поскольку их побег состоялся, когда маркизом был твой отец, я посчитал, что логично начать поиски с архива его стряпчих. Я, безусловно, не рассчитывал найти там все ответы. Я надеялся только обнаружить какую-то подсказку, где их искать. – Вир обвел собравшихся притворно сердитым взглядом. – Теперь надеюсь, мы окончательно разобрались с происхождением Лидии, и она может не беспокоиться о наличии у нее дурной крови Джона Гренвилла. Не кажется ли вам, что пора как следует отметить это? Не знаю, как вы, а я бы с удовольствием выпил.

Утро понедельника застало Берти Трента и его невесту Тамсин в примыкающей к кухне малой столовой дома Эйнсвудов, и они занимались там совсем не тем, чем обычно занимаются влюбленные, улучив минуту уединения.

Берта и Тамсин думали над тем, как избежать войны.

Все остальные находились в библиотеке и спорили о их будущем. В начавшейся сразу после завтрака дискуссии участвовали Дейн и Эйнсвуд со своими супругами, а посильную помощь с большим энтузиазмом пытались оказать Элизабет с Эмили и даже Доминик.

Спорящие никак не могли договориться о том, где должна состояться свадьба: в Лонглендзе, Афкорте или Лондоне. При этом возникал вопрос и о том, будут ли молодые венчаться в церкви или можно провести церемонию бракосочетания в одном из их городских домов. Не менее серьезные разногласия возникли относительно того, кто обеспечит Тамсин приданным, где поселятся новобрачные и кто будет финансировать содержание их обиталища на первом этапе.