Недоступная и желанная

– Тебе не стоит беспокоиться, – произнес он. – Я сказал Тренту, что ты попросила помочь в сложном редакционном задании весьма конфиденциального характера. Объяснил, что сводить мисс Прайс в театр ему нужно для того, чтобы избежать лишних подозрений. Чьих подозрений, в отношении кого и почему от них избавит поход в театр, он не спрашивал. – В зеленых глазах вдруг заплясали два бесенка-близнеца. – Парень, который может представить девушку, совершившую побег из подземной темницы с помощью заточенной о камни ложки, способен сам выдумать объяснение чему угодно. Поэтому я и оставил это ему.

– Ложки? – переспросила она, недоверчиво моргая. – Из подземной темницы?

– Я о Миранде из «Фиванской розы». Трент считает, что она спасется именно таким образом.

На Лидию это сообщение подействовало как холодный душ. Миранда! Черт бы их всех с ней побрал! Лидия быстро осмотрела стол. Нет. К счастью, она не оставила на нем рукопись. Впрочем, если и оставила, Тамсин надлежало надежно спрятать ее. Она была посвящена в эту тайну. Лидия таким образом наглядно продемонстрировала свое полное доверие. Кроме того, это было куда надежнее, чем пытаться скрывать секрет от живущей в доме сообразительной молодой девушки с помощью уверток и уловок.

Тамсин убрала также «Хронику» и «Дворянский альманах Дебре». Однако заметки Лидии и лист бумаги, на котором она начала рисовать семейное древо рода Мэллори, лежали посреди стола. Лидия незаметно сунула их под лежащий рядом номер «Эдинбургского обозрения».

– Надеюсь, ты не вонзишь в меня за это нож для заточки перьев, правда? – спросил Эйнсвуд. – Я же не собираюсь выходить из игры. А ты все равно, как я понимаю, собираешься сделать девушке сюрприз сегодня. Что касается конфиденциального задания, уверен: ты его уже придумала.

– Да, конечно, – ответила Лидия, слегка подвинувшись и полуприсев на край стола так, чтобы загородить «Эдинбургское обозрение». – Я хочу раскопать нечто грязное, касающееся наших литературных конкурентов. То, что Тамсин как-то свяжет это с нашей историей, совершенно исключено. А чем я занималась в действительности, она не узнает никогда.

– Так что же тебя настораживает в моей затее?

Вир отошел от камина и приблизился к письменному столу. Лидия осталась на прежнем месте.

– Подозреваю, тебе не приходило в голову, что Тамсин может просто ответить отказом на приглашение Трента.

– Как я слышал, вчерашняя встреча была очень интересной для них обоих. – Говоря это, Вир обошел угол стола и остановился всего в шаге от Лидии. – Похоже, Тамсин способна поразительно долго выдерживать ерунду, которую несет Трент. – Не исключено, – добавил он, наклонив голову и понизив голос, – она увлеклась им.

Лидия почувствовала его дыхание на своем лице и тут же вновь почти физически ощутила приятную тяжесть и ласковую силу его рук.

Но это было не все. Ей ужасно захотелось ухватиться руками за безукоризненно чистый шейный платок Вира и притянуть его лицо как можно ближе к себе.

– Я очень сомневаюсь в этом, – сказала Лидия. – Тамсин… – и осеклась, только сейчас осознав, что, в отличие от их предыдущих встреч, его шейный платок был накрахмален и имел четкий, правильно затянутый узел. Более того, на его одежде она не заметила ни одного пятнышка или складочки.

– Боже правый, Эйнсвуд, – воскликнула Лидия, – что с тобой случилось? – Лидия с интересом посмотрела на его голову. – И волосы причесаны… – Ее взгляд скользнул вниз. – Ты явно не спал в своей одежде сегодня.

– Мне казалось, мы обсуждали мисс Прайс и Трента, – пожал Вир широкими плечами, – а не мое ночное облачение.

– Я просто подумала, что ты, последовав моему совету, повесил своего лакея и нашел достойную замену, – парировала Лидия, не желая отходить от предложенной ею темы.

– Я не стал его вешать. – Он наклонился к ней еще ближе, так, что она различила запах дорогого мыла и хорошего одеколона.

– И пахнет от тебя приемлемо, – продолжила Лидия, запрокидывая назад голову. – Что случилось?

– Я сказал ему, что тебя не устраивает моя манера одеваться, – явно сдерживая себя, ответил Эйнсвуд, опуская свои большие ладони на стол рядом с ее руками. – Сказал, что моя жизнь может пойти под откос из-за несвежей, помятой или некрасивой одежды.

Лидия вдохнула и закрыла глаза.

– Напоминает сосновый лес… – пробормотала она, – как-то отдаленно… будто порыв ветра принес этот аромат и улетел.

Когда Лидия через мгновение открыла глаза, его губы были в дюйме от ее рта.

Вир отпрянул, так и не приблизившись окончательно, и принялся стряхивать невидимые пылинки с рукава.

– Я расскажу ему, что его старания изменили твой настрой и привели тебя в поэтическое расположение духа. Расскажу, что ты даже признала бесполезность нашей интеллектуальной дискуссии. Ты перестала возражать против организованного мной свидания Трента и твоей подруги, а это само по себе чудо. Можно сказать, невиданное. По крайней мере, до этого вечера.

Эйнсвуд повернулся и пошел к двери.

– Это все? – спросила Лидия. – Ты пришел для того… для того, чтобы рассказать о своих планах относительно Трента?