Недоступная и желанная

Гнедая, запряженная в кабриолет, была не столь покладиста, как Клео, и шарахалась от каждой тени. Однако к тому моменту, когда они мчались по Кингстон-Маркет-сквер, Лидия сумела полностью подчинить лошадь своей воле, и как только городские дома остались позади, она крикнула своей компаньонке, чтобы та держалась крепче.

Резкого щелчка хлыста в волоске от крупа гнедой оказалось достаточно, чтобы она рванулась вперед и пронеслась последующие четыре мили в невиданном доселе темпе.

В Эшере им заменили лошадь очень быстро. Лидия мгновенно запрыгнула в кабриолет и начала следующий этап сразу на высокой скорости. Через несколько минут они наконец увидели тильбюри, въезжающее в Кобхэмские ворота.

Крепко державшийся за бортик коляски, Трент неотрывно смотрел назад.

– О Юпитер, это опять она! – не очень искренне возмутился он. – Черт побери, Эйнсвуд, не похоже, что они отказались от свой затеи.

Вир посмотрел на небо. В лицо ударил порыв ветра, подгоняющего к ним черные грозовые тучи. Усилившийся ветер с шумом врывался в парк Пайнсхим, срывал листья с деревьев и, кружа их в сумасшедшем круговороте, гнал по окрестным полям.

Скакавшую сейчас в упряжке лошадь, как и двух предыдущих, Вир почти загнал, заставляя бежать на пределе возможности. Он хотел оторваться настолько, чтобы любой соперник понял бы бесполезность дальнейшей борьбы. Так, собственно, и случилось бы, соревнуйся он с рационально мыслящим человеком.

Однако Лидия к этой категории явно не относилась, а потому сейчас расстояние между ними дюйм за дюймом сокращалось.

При этом преисподняя угрожала обрушить на них сильнейшую грозу, а значит, самый трудный этап гонки был еще впереди.

Вир в тысячный раз проклял себя за то, что втянул ее в эту сумасшедшую гонку… или позволил ей втянуться, что особой разницы уже не имело. Он так и не смог ответить себе, кто кого спровоцировал на эти гонки, хотя десятки раз прокручивал в голове их предысторию. Очевидно было одно: он в какой-то момент потерял контроль над собой и пустил развитие событий на самотек. Он искренне жалел о том, что Лидия тогда не запустила в него чем-нибудь тяжелым. Это удовлетворило бы ее уязвленную гордость, а ему, глядишь, вернуло бы здравый смысл.

Но винить кого-то или чего-то было бесполезно, а успокаивать себя различными «если бы да кабы» даже вредно.

Окхем-парк остался за спиной, и впереди на фоне стремительно темнеющего неба показались разбросанные тут и там первые домики Рипли. Ветер усиливался, и Виру хотелось верить: именно из-за этого у него так похолодело внутри. Однако он слишком хорошо знал себя. Он всегда был малочувствителен к состоянию погоды. Ни изнуряющая жара, ни ледяной холод, равно как ливни, град или снегопад, не волновали его настолько, чтобы обращать на это внимание. Он никогда не болел. Хвори не брали его, как бы он ни издевался над своим телом, какая бы зараза ни появлялась в округе и какими бы болезнями ни болели те, с кем он общался…

Вир отогнал подступившие было воспоминания и сосредоточил внимание на сопернице и дороге.

Им предстояло преодолеть еще примерно двадцать пять миль по самому сложному, ухабистому участку и, судя по всему, при ужасной погоде. Ему на этом отрезке было известно не менее полудюжины мест, где драконесса вполне могла свернуть себе шею… Но он будет слишком далеко, чтобы хотя бы попытаться предупредить ее об опасности.

Как всегда, когда он ей действительно нужен.

Он влетел во двор придорожной гостиницы «Талбот», а уже через несколько минут выехал со свежезапряженной лошадью. И все это время в его голове похоронным колоколом звучал рефрен: «Слишком далеко. Слишком поздно».

Вир опустил хлыст между ушей лошади. Животное рванулось вперед и молнией понеслось по широкой деревенской улице. Точно так же недавно он несся в своем тильбюри полями, лугами…

Он не хотел вспоминать об этом. Из-за того что случилось той весной, он даже саму весну возненавидел, превратив эту радостную пору пробуждения природы в период беспробудного пьянства.

Клэндонский парк он проскочил почти мгновенно и выехал на прямую и практически свободную на видимом отрезке дорогу, проходящую через земли меройской общины. Вир еще раз подстегнул лошадь, молясь про себя, чтобы его соперница поняла очевидное: он ушел вперед настолько далеко, что продолжение состязания абсурдно. Лидия должна отступить…

Трент вновь обернулся назад.

– Ее все еще видно? – спросил Вир и вдруг понял, что боится ответа.

– Догоняет нас.

Тильбюри, не тормозя, въехало в Гилдфорд, прогрохотало по мощеным улицам и еще более увеличило скорость на дороге, идущей под уклон.

Тем не менее кабриолет даже немного приблизился.

Он пронесся мимо Ривервей и начал подниматься к холму Сент-Кэтрин. Здесь лошадь пошла медленнее. Более того, крутой подъем утомил ее, и даже выехав на пологую дорогу, пересекавшую земли общины Пис Марш, она не смогла прибавить шагу.

Именно в этот момент кабриолет приблизился настолько, что Вир практически чувствовал дыхание ее лошади на своей шее.