Недотрога

Пока ждала машину, без конца поправляла прическу и осматривалась по сторонам — не ли где вчерашнего быдла и не притаился ли в ряду однотипных автомобилей тарантас Славы. Вот он бы точно не одобрил моего желания кинуться спасать Суворова, оказавшегося в роли нерадивой няньки.

Но Слава не имеет права мне указывать! Никто не имеет. Кроме мамы, конечно. А она как раз-таки просила обратиться к сыну Николая Дмитриевича, что я, собственно, и сделала. Нелепое оправдание, что уж скажешь. Но хоть какое-то.

***

Квартира Макса встретила меня тишиной.

— Девочка еще спит? — поинтересовалась я, едва дыша от волнения. Почему-то в присутствии Макса всегда было сложно совершать такое обычное действие, как поглощение кислорода. Рядом с ним я постоянно задыхаюсь.

— Нет, конечно. Этот маленький ураган уже проснулся и усиленно чистит зубы. Как мама учила, — изобразил он детский писклявый голосок, мотнув головой в сторону ванной, из-за двери которой слышался плеск воды.

— Как мама, кстати? Нормально всё? — спросила я, входя в прихожую, где Макс галантно снял с меня пальто и повесил на вешалку, а потом, когда я села на тумбу снять сапоги, опустился на колени и медленно расстегнул молнию.

Вспыхнув от смущения, я позволила ему помочь мне в этом нехитром деле, завороженно наблюдая за склоненной головой и сильными мужскими руками и отчаянно желая прикоснуться к тому и другому… Что со мной… Рядом же ребенок.

— Нога не болит? — хрипло прошептал он, поглаживая лодыжку в эластичном бинте, отчего по коже пронеслась стремительная волна мурашек. Мне хотелось оттолкнуть его руки, и в то же время хотелось, чтобы продолжал. Вид загорелых пальцев на фоне белого бинта, ощущения от касаний Макса — всё это казалось необычным и запредельным.

— Н-н-ет, — пролепетала я, едва вникая в смысл сказанных слов, настолько была заворожена происходящим. А Макс продолжал массировать лодыжку и вдруг посмотрел на меня, и в его глазах я увидела пламя, дикое и неукротимое, сердце застучало как бешеное, а дыхание просто стало ненужным…

К счастью, девочка выскочила из ванной и воскликнула:

— Тетя пришла!

Очаровательное создание, весьма похожее на Алину, пронеслось ко мне и бухнулось на пол разбирать пакеты.

— Настя, где твои манеры? — со смешком пожурил Макс, аккуратно отнимая у обиженной девочки контейнеры с едой и щелкая ее по курносому носу. — Тетя Тая принесла нам завтрак, но сначала нужно поздороваться и пригласить ее на кухню. Ты же хочешь показать, как красиво сервировала стол?

Очаровательно скуксившись, малышка растянула губы в улыбке, продемонстрировав отсутствие переднего зуба.

— Меня зовут Настя Саранская. Пошли на кухню!

— Ну, пошли, — согласилась я, невольно поддаваясь напору маленькой хозяйки.

На кухне она действительно устроила настоящий парад фарфоровой посуды, накрыв стол на три персоны. И даже салфетки не забыла. Мне оставалась только восторгаться и выкладывать на предоставленные тарелки «собственноручно приготовленные» разогретые блюда — оладьи и сырники, выглядящие, к счастью, как домашняя еда.

Ничего подозрительного я в них не увидела, поэтому перестала волноваться, что меня разоблачат, и разлила по чашкам чай. Когда все расселись по местам и принялись за трапезу, я какое-то время любовалась неожиданной семейной идиллией.

Внутри что-то кольнуло. Щемящее чувство нежности завладело мной — как легко было представить, что это моя собственная семья. Мой красивый обходительный муж с улыбкой, заставляющей таять. Очаровательная смелая дочурка, болтушка и принцесса.

Почему я так долго отказывала себе даже в мечтах о подобном? Я как будто проснулась, поняв: вот оно — настоящее женское счастье. Беда в том, что это фантазия, это чужой ребенок и чужой мужчина.

А мой удел — одиночество. Я не имею права заглядываться на Суворова, иначе больно будет, когда мои мечты превратятся в прах. Он вряд ли смотрит на меня как на желанную девушку, и зря я пытаюсь произвести впечатление.

— Тая, ты такая красивая! Как принцесса! — воскликнула Настя, вся перемазанная в сметане. Масляными пальчиками она коснулась моей длинной косы. — И волосы у тебя как у настоящей принцессы. Как у Рапунцель. Ты дашь сделать тебе прическу? А где твой Паскаль?

— Кто такой Паскаль?

— Ну, хамелеончик же! — Настя явно удивилась тому, насколько я несведуща в сказках, но, к счастью, не перестала считать меня Рапунцель и побежала куда-то, бормоча себе под нос что-то про зеркало, расческу и заколочки.

Улыбаясь, я повернулась к Суворову, чье лицо тоже светилось удовольствием. Настя приносила в жизнь людей свет.

— Так что случилось с Алиной? Ей пора рожать? — решила задать я насущный вопрос, чтобы отвлечься от грез о сидящем напротив человеке. Они стали захватывать ежеминутно.

— Да нет, пока еще рано. Но нужно поберечься. А она взвалила на себя непосильную нагрузку. — Макс потер лоб, нахмурившись. — Мы все сейчас с этим клубом с ума сходим. Только она забыла, что беременна. Всегда такая была. Ее разве что ядерный взрыв способен остановить.