Недотрога

Оставалось решить вопрос, как мне улучить пару часов на генеральную репетицию, нужно было отработать некоторые места. Но и тут я нашлась — просто достала при Насте скрипку, и она, конечно же, пришла в восторг и с еще большим восхищением посмотрела на меня.

С инструментом в руках я показалась ей, наверное, инопланетянкой. Вряд ли кто-то в ее окружении занимался чем-то подобным. Девочка завороженно уставилась на меня, просидев почти час не шевелясь.

Иногда к нам в комнату заглядывал Суворов, одобрительно кивая. Потом он отъехал по срочному делу минут на сорок. В следующий раз, когда он заглянул, уже был в вечернем костюме, я же попросила Настю помочь мне облачиться в нарядное платье.

— А что с Настей? — поинтересовалась я у Суворова, не в состоянии оторвать взгляда от него в черном строгом костюме в сочетании с кипенно-белой рубашкой. Он был отчаянно неотразим и своим видом прямо-таки гипнотизировал меня.

— Ее заберет бабушка. Приехала, чтобы поддержать дочку и помочь с младенцем, — пояснил Макс и отвел Настю вниз, где поджидала мама Алины. Перед уходом малышка взяла с меня обещание, что мы обязательно встретимся.

И заставила Суворова поклясться, что красивая Рапунцель будет всегда, когда она его навещает, потому что без тети у него совсем скучно, а если тетю не позовут, то она не придет в гости. Суворов улыбнулся непосредственности ребенка и клятвенно заверил, что я всегда буду в его доме.

При этом посмотрел на меня со странным выражением на лице. Я до сих пор не научилась читать его взгляды, да и как возможно так быстро узнать кого-то? Он оставался для меня закрытой книгой, таинственной и манящей.

Наконец ребенок уехал, и в квартире сразу стало тихо. Суворов посмотрел в мою сторону с благодарностью.

— Спасибо, что занялась Настей, ты меня очень выручила. Я ее обожаю, но реально не хватает времени и терпения с ней играть. Вот если бы она была мальчишкой — другое дело, — усмехнулся он, помогая мне надеть верхнюю одежду и сапоги.

— Ничего, — пролепетала я, снова застигнутая врасплох обходительностью Макса и своим желанием потрогать шелковистые на вид волосы в его идеальной прическе. И не только волосы… — Да мне особенно и нечего было делать, — пожала я плечами, — сегодня же воскресенье. Я планировала репетировать номер, и всё. Ничего, что я надела это платье?

Немного уязвленная отсутствием реакции Макса на свой наряд, я сама повернула разговор в эту сторону.

— Ты не сказал, в чем я буду выступать, и я подумала… Или мне дадут костюм перед номером?

— Не беспокойся, тебе не придется об этом думать. Платье, кстати, очень тебе идет, — тепло улыбнулся он и замер с пальто в руках, оглядывая меня с ног до головы. Покраснев от комплимента, я потупила взор.

Жаль, что пришлось выпрашивать похвалу. Я ожидала куда более откровенной мужской реакции. «Сколько можно уже чего-то ждать?» — рассердилась я на саму себя и быстро сунула руки в рукава пальто. Суворов натянул его на меня и повернул лицом к себе, неожиданно подцепляя подбородок пальцами и вынуждая тем самым смотреть ему в лицо.

Оно было так близко, что я могла рассмотреть мельчайшие морщинки, длинные ресницы, красивый изгиб губ, темные крапинки в радужке голубых глаз, и я почувствовала странное всеохватывающее напряжение, зазвеневшее между нами, и сильную тягу — желание придвинуться ближе и ощутить тепло его губ, нежность касаний, дать выход мучившему меня томлению.

Внутри вспыхнул огонь, и я неосознанно прикрыла глаза, но все равно чувствовала, как опаляющий взгляд Макса скользит по мне, а его палец нежно поглаживает кожу, заставляя меня трепетать и ждать, ждать…

— Давай уже поедем, — неожиданно грубо бросил Макс и отпустил меня. Пошатнувшись на ватных ногах, я с трудом приходила в себя, не в силах стряхнуть наваждение.

Что это было? Он хотел поцеловать меня, но остановился? Почему? Что его оттолкнуло? Неужели снова вспомнил о том, кто мы друг другу?..

На душе стало горько — ведь ничего не изменилось, и мы остались прежними.

Всеми силами стараясь скрыть разочарование, я потащилась вниз вслед за Суворовым, а потом мы уселись в автомобиль. На часах было уже девять вечера. Мы спешили на открытие клуба «Инферно».

Тишина в салоне авто была такой гнетущей, что я физически не могла ее выносить, и поэтому спросила первое, что пришло в голову:

— Во сколько официальное открытие?

— В двадцать три ноль-ноль, но все приедут, скорее всего, ближе к полуночи.

— А когда начнется мое выступление?

— Я думаю, что часа в два, не раньше. Альбертик тебе всё расскажет.

— В тот раз он был таким строгим. Как бы не запретил мне выступать, если его не устроит качество исполнения.

— Я же сказал: не думай про это! — жестко бросил Максим, не глядя на меня и с такой силой сжимая руль, что я поежилась от неприятного ощущения, словно сделала что-то неправильное.