Недра России. Власть, нефть и культура после социализма

Ведь что представляла собой «Пермнефть»? Натуральное хозяйство, где было все – от научно-исследовательских институтов до сельскохозяйственных ферм и теплиц. Мы сами вели разведку нефти, сами проектировали разработку залежей, сами бурили, обустраивали месторождения, сами эксплуатировали, сами оборудование ремонтировали, сами сельхозпродукцию выращивали, сами своих детей воспитывали в детских садах, сами себе организовывали досуг… [Бондаренко 2003: 126].

Экология, окружающая среда и конец социалистического нефтяного комплекса

Наконец, еще одним значимым элементом социалистического нефтяного комплекса были его отношения с окружающей средой. В течение большей части советского периода в «коммунистических представлениях об окружающей среде»[77] [Snajdr 2008] природе – как самостоятельному деятельному началу, требующему заботы, а не как инструменту, используемому в социалистических проектах во благо человеку, – уделяли мало внимания. Поэтому довольно удивительно, что к концу советской эпохи экологический активизм стал одним из главных векторов политической критики[78]. В Пермском крае, как на добывающих, так и на нефтеперерабатывающих площадках, нефтяные компании вводили методы работы, которые – после событий Чернобыля и, если смотреть шире, в условиях горбачевской гласности и перестройки – приобретали ключевое значение.

Последствия «ядерных взрывов в мирных целях»

Поскольку советские планировщики, геологи и инженеры стремились максимизировать продуктивность нефтяных месторождений в условиях социалистического дефицита, они снова и снова обращались к технологическим инновациям, в том числе к новым методам бурения. В Пермском крае были проведены первые советские эксперименты с диагональным и горизонтальным бурением [Абатурова 2003: 39], а турбобур стал привычным инструментом именно в Волго-Уральском бассейне [Campbell 1968:108–120]. Другие методики были направлены на трансформацию самих нефтяных залежей, и главной из этих методик было заводнение: практика закачивания значительного количества воды в истощенные скважины с целью повышения давления и добычи большего количества нефти.

В 1960-х годах к этим методам добавили подземные ядерные взрывы, которые, как считалось, могли придать нефтяным пластам иную форму, что позволило бы увеличить добычу. Первые два подземных ядерных взрыва в Пермском крае были проведены в 1969 году в двадцати километрах от Осы, каждый на глубине чуть более 1200 метров и мощностью в 7,6 килотонны. Хотя в бурении специальных скважин для установки ядерных зарядов участвовали бригады из Пермского края, взрывы осуществляли советские военные после одобрения на уровне Политбюро. Они были частью широкой программы Советского Союза «Ядерные взрывы для народного хозяйства», предусматривавшей использование ядерных зарядов для всего – от увеличения добычи нефти и газа до изменения русел рек и формы горных хребтов[79]. (Соединенные Штаты осуществляли аналогичные проекты, включая использование подземных ядерных взрывов для стимулирования добычи природного газа на американском Западе, в рамках операции «Плаушер»[80]. Но масштаб их был значительно меньшим, чем у советской программы.)

Взрывы вблизи Осы не привели к значительному увеличению добычи нефти на окрестных скважинах, хотя дома поблизости тряхнуло так сильно, что пришлось восстанавливать большинство кирпичных печей [Биккель, Федотова, Юзифович 2009: 72]. К 1976 году стало ясно, что в местные грунтовые воды проникает значительное количество радиационного излучения – так же как и в добытую нефть, и в средства транспортировки сырой нефти к перерабатывающим предприятиям [Курбатова, Сафрошенко 2006:401]. Хотя некоторые скважины, в которых уровень радиации признали недопустимо высоким, были закрыты, нефтяное месторождение Оса в целом продолжали эксплуатировать. Эти результаты, однако, не пресекли попыток Советского Союза использовать подземные ядерные взрывы для увеличения добычи нефти. Еще пять устройств было взорвано в недрах Пермского края в 1980-х годах, все – далеко на севере, на Гежском нефтяном месторождении, в восемнадцати километрах от города Красновишерска [Соколова 2003:4]. Результат был таким же, как и в Осе: никакого заметного увеличения добычи нефти не произошло, но повсюду в окружающей среде возрос уровень радиации.