Нефартовый

Выездную победу в отборочном матче с Израилем принесли (ах, как я «люблю» эту весьма популярную у коллег и якобы шутливую фразу) Виктор Гусев и Сергей Кирьяков. Делил комментаторскую кабину я с ироничным Александром Мостовым, рассудительным Андреем Чернышовым и не раз — с эрудированным, начитанным и тактичным Алексеем Смертиным. Ну, и, конечно, с Егором Титовым, о работе с которым я уже рассказал раньше.

Возможно, кого-то из звездных партнеров подзабыл, но, к сожалению, в отличие от моего коллеги Андрея Голованова, не веду летопись собственных репортажей. А зря!

Но вот комментировать именно финал большого турнира с какой-то другой футбольной фигурой пока не пришлось. Кроме Писарева.

Николай отчаянно болел за итальянцев. Везет же мне с «беспристрастными» партнерами на главных матчах! Начнем с того, что на комментаторской позиции Николай появился в футболке «Скуадры адзурры». Нет, начнем не с этого, а с того, что перед работой мы по его настоятельной просьбе отправились есть, конечно же, спагетти.

Признаюсь, я тоже подошел к этой игре не без симпатии. Но к конкретному человеку. Вообще при всей моей уже озвученной любви к московскому «Динамо» я, став журналистом, как-то автоматически перестроился на боление не за команду, а за конкретных людей. В основном за тех, кто отдал футболу уже не один год.

Сегодня, когда футбольный мир восхищается неувядающим долгожителем Джанлуиджи Буффоном, мне даже не верится, что когда-то я комментировал его первый матч за национальную сборную. 29 октября 1997 года в Лужниках 19-летний голкипер в стыковом отборочном матче чемпионата мира с Россией заменил получившего травму Джанлуку Пальюку. Тогда дебютант получил гол в свои ворота от собственного защитника Фабио Каннаваро (при активном участии нашего форварда Сергея Юрана), а я, обыгрывая еще новую для мировой арены фамилию, шутил на тему «буффонады». Ведь для «Буффонище» еще было рановато.

И вот мой, позволю себе наглое, «крестник» в финале невероятно удачного для себя турнира. До решающего матча он пропустил всего один мяч, кстати, снова автогол. Ну а в финале не справился только с пенальти от Зинедина Зидана.

Впрочем, моменту, когда Зидан влепил головой в грудь Марко Матерацци, предшествовал не только этот 11-метровый, но и весьма странная история.

На всех комментаторских позициях одновременно отключились телемониторы. Так что повтор вошедшей в историю сценки, происшедшей вне эпицентра собственно игровых событий на поле, мы, в отличие от телезрителей, сразу увидеть не смогли. Впоследствии это добавило теме Зидан — Матерацци загадочности. Кто-то даже увидел в ней некую дьявольскую или наоборот божественную составляющую, выходящую за грань реального. Я сам, вернувшись из Германии, принял участие в создании документального фильма о «голове Зидана». Но уже на решающей стадии большого проекта мне сообщили, что работа прекращена. И вдруг фильм «Назидание» летом 2017 года всплыл на международном кинофестивале в Локарно. С грустью глядя на свой проигнорированный контракт, я в очередной раз понял, что с сакральным вообще ничего никогда просто не бывает…

Ну а партнерство с Писаревым началось за год до берлинского финала. Вскоре после того, как летом 2005-го мы неожиданно и для него, и для меня стали игроками одной команды на проекте Первого канала «Большие гонки» во французском курортном местечке Мартиг. Пятикратный чемпион России оказался профессионалом и в отношении к новому для себя делу. Комментаторские заготовки, желание непременно выработать свой, узнаваемый стиль — все это присутствовало с избытком. При том что было совершенно ясно: Николай использует первую же возможность для продолжения карьеры в большом футболе.

Наш первый совместный репортаж еще со старого стадиона «Динамо» поведал о поражении красно-белых от ЦСКА. Впрочем, потом, в марте 2006-го, был и проигранный армейцами «Спартаку» Суперкубок.

Проблема дуэта заключалась вот в чем. Николай физически не мог не брать сторону родного клуба. Соответственно я должен был автоматом, для баланса становиться на другую. Но профессиональная привычка не позволяла отдавать кому-то предпочтение. Вот и получался перекос. Мне звонили возмущенные люди из руководства ЦСКА, цитировали писаревские фразы. Но кто конкретно произносил их в эфире, людей не волновало. И я прекрасно их понимал: репортаж-то был «мой», в котором я, а не гость за все в ответе. Это оборотная сторона такой в общем-то прогрессивной вещи, как приглашение к микрофону бывшего футболиста.

Уже в апреле того же года московское дерби закончилось вничью. Если вернуться в 2005-й, там был «серебряный» для спартаковцев матч против «Локомотива»… Так что даже статистически «антиталисманом» своей родной команды Николай не стал. А вот предметом для добрых (а может, и немного завистливых) шуток — да. Когда на Кубке Первого канала в Израиле я в репортаже представил его как легенду «народной команды», спартаковцы в тель-авивской гостинице встретили Писарева словами: «О! Никита Павлович Симонян пришел!»