Нефартовый

Я же улыбаюсь, вспоминая его замечательную какой-то своей непосредственностью фразу в одном из совместных эфиров: «Подача! И мяч снова выбит на угловой. Надо пересдать».

С «Мараканы» — вслепую

Четвертый финал мировых чемпионатов в моей жизни был хоть и в Бразилии, но снова без сборной Бразилии. Комментировал я его один и… с одним глазом. По ходу репортажа осознав, насколько сложно это было делать Вадиму Синявскому, как известно, потерявшему глаз на войне.

Неведомое насекомое атаковало меня в самом начале полуфинального матча Бразилия — Германия. Того самого, в котором команда Фелипе Сколари потерпела невероятное, сокрушительное поражение от немцев — 1:7. Я смотрел его по телевизору, сидя на диване в гостиничном номере отеля в Рио, за окном шумел океан, на столике лежали приготовленная на случай каких-то записей комментаторская тетрадь, рядом (как вы понимаете, тоже на всякий случай) — несколько бутылок неплохого местного пива… И тут появилось оно.

Нет, это была не пчела, чье нападение мы однажды доблестно отразили с Василием Уткиным во время парного комментария какого-то корпоративного футбольного матча на окраине Москвы. Пике неизвестной бразильской особи было гораздо более стремительным и целенаправленным. Вероятно, из-за ее неизвестных мне природных отличий от тогдашней прозаической сборщицы пыльцы. Но, возможно, и потому что задачи выбора между двумя объектами на этот раз попросту не существовало.

Одним словом, укус был внезапным, и опухоль росла параллельно со счетом, который к концу первого получаса игры был уже 5:0 не в пользу Бразилии. Наслаждаться просмотром мешали и боль, и мысли о том, как комментировать финал, который, слава богу, был еще не завтра, но… И даже пиво не в радость, разве что охлажденная бутылка хороша для компресса… И слезы…

Сразу после просмотра, в гостиничном лифте, спускаясь в аптеку хоть за каким-нибудь лекарством, я «плакал» вместе с двумя бразильцами. И было видно, что они благодарны мне за сочувствие.

Что же касается финала между Германией и Аргентиной на стадионе «Маракана», то опухоль за пять дней почти не спала, и я чувствовал себя этаким комментатором настольного тенниса: шарик налево — шарик направо, а ты вертишь головой туда-сюда. Вот и здесь, чтобы успевать следить за ходом игры, пришлось вовсю поработать шеей.

Попадая в Берлин, я теперь задираю эту же шею, чтобы посмотреть на гигантское изображение Марио Гетце. «Золотой мальчик» на стене дома забивает тот самый «золотой гол» в дополнительное время решающего матча. Смотрю и мысленно подвожу итог «моих» финалов. Лос-Анджелес, Париж, Берлин и Рио-де-Жанейро — четыре города. Бразилия, Франция, Италия и Германия — это четыре чемпиона.

Будет ли пятый репортаж? И если да, то будет ли он парным? А может, тройным? Эта форма, как в свое время одеколон той же маркировки, набирает сейчас все большую популярность.

Как отреагировать на неожиданный вопрос незадачливого коллеги по репортажу: «Помните точно такой же гол в 83-м?» На мой взгляд, сглаживающим неловкость ответом может быть такой: «Не помню, но верю».

Вот так же и про пятый финал: «Не знаю. Но верю…»

Глава седьмая За кого болеют комментаторы

— Дави «Динаму»!

— Товарищ, но «Динамо» не склоняется.

— Ничего, перед ЦДКА все склоняются!

Старая байка

«Вратарь, не суйся за штрафную!»

«За кого болеют комментаторы?» Книгу с таким названием корреспондента спортивной редакции ТАСС Александра Левинсона в свое время раскупили мгновенно. Она была хорошо написана, к тому же Саша явно угадал с названием.

Телезрителю во все времена было крайне интересно, кому же отдают симпатии люди у микрофона. И хотя Левинсон, кроме очевидных пристрастий, типа Маслаченко — это «Спартак», особых секретов не раскрывал, заголовок срабатывал отличной приманкой.

Когда Первый канал показывал матчи чемпионата РФПЛ, к нам в редакцию приходило довольно много писем. Забавляло то, что критическая часть почты, скажем, после игры ЦСКА — «Спартак» из раза в раз делилась на две равные части. В одной из них утверждалось, что комментатор беззастенчиво болеет за армейцев, в другой авторы спрашивали: ну, сколько можно так открыто поддерживать красно-белых?

Что ж, возможно, причина такой «неразберихи» в том, что я с детства — поклонник ни ЦСКА, ни «Спартака», а московского «Динамо»? Но столь неудачный жизненный выбор, видимо, даже не укладывается в голове телезрителя.

Уверен, все еще поправимо. И первый шаг уже сделан. И мое «Динамо» будет достойно играть на стадионе имени Льва Яшина — главной легенды за всю историю бело-голубых.

С Яшиным удалось познакомиться в далекие 80-е во многом благодаря спортивному журналисту Михаилу Шлаену. Работая в «Советском спорте», он предложил мне выступить в роли соавтора большого материала. В Москву тогда прилетел Франц Беккенбауэр, который, естественно, не мог не встретиться со своим давним соперником и другом.