Неформал

— А тоннель уходит мимо Игнатово на запад и вот тут, — Иван потыкал пальцем в карту, где в ярком кружке света была обозначена уже несуществующая деревня, — по идее, должен к Волге выходить, ну или под Волгой идти, а вот этим концом на восток явно к Ларцево идет. Там теперь тоже провал. Ты в курсе?

— В курсе, — киваю я.

— К тому же получается, — продолжает Иван, — что если идти по тоннелю на запад, то на берег Волги он выйдет не через пятьсот метров, пятьсот метров — это если южнее идти, а на запад по нему до Волги тоже почти два километра будет. И там точно — болота и топи.

— Ну значит, в Ларцево идем, — сказал я и рукой махнул, — туда.

— Отлично! — сказал Иван, карты и компас убрал. — Слушайте приказ: выдвигаемся на восток, к Ларцево. Санек, иди первым, девушка в середине, я — замыкающим. И еще, ребята, — не растягиваться, кучей держимся. Не нравится мне этот тоннель. Санек, автомат наизготовку возьми.

Ну тут уже я заартачился.

— Александр Васильевич меня зовут! Но для друзей я просто Шурыч!

Но он и бровью не повел.

— Отлично, — говорит, — Александр Васильевич, гляди в оба. Идем тихо, не шумим. Давай!

Ну, в общем, пошли мы, каждый себе под ноги фонариком светит, чтобы на бороздках этих ноги не переломать, и тут грохнуло сзади. Несильно грохнуло, наверное, мы уже ушли довольно далеко. Но мы разом остановились, прислушались. А там, где-то в отдалении, еще погрохотало немного и затихло. А Иван и говорит:

— Ну все, назад дороги нет. Только вперед, камрады, только вперед!

Надо сказать, что после взрыва мы вперед стали продвигаться чуть ли не рысью. Не знаю, как у Маришки или у Ивана, а у меня перед глазами вода стояла, которая до пещеры нашей дошла и внутрь, видать, хлынула! Значит, точно надо было торопиться!

А тоннель этот метров через сто стал уверенно так вверх подниматься. Я даже обрадовался, но, видать, зря, потому что снова на стенах и на потолке норы появились. И запашок такой звериный, вроде бы пометом пахнет.

Слышу, Иван шепчет:

— Кучнее, ребятишки, держитесь, кучнее…

А тут куда кучнее? И так Маришка мне то и дело в спину тычется, и он тоже рядом совсем пыхтит. А между тем начинаю я понимать, что вокруг нас в темноте что-то происходит. Мы-то что можем видеть? Метров десять вперед да столько же назад, да стенку слева, стенку справа. На потолок и то все время пялиться не будешь, споткнешься или, того и гляди, в какую-нибудь нору свалишься, не приведи, Господи! А в темноте кто-то мелькать стал, тени неясные появляются на границе света и тьмы, и шепот то и дело слышен. И главное, совсем непонятно, откуда он доносится, то ли сверху, то ли снизу, кажется, отовсюду сразу! И тут слышу я, Иван в темноте позади нас возится, оглянулся я, а он, оказывается, «Сайгу» за плечи закинул, а из рюкзака своего огромадного какую-то здоровенную винтовку вытащил, магазин к ней цепляет. А там не магазин, а целый барабан, патронов, наверное, на двести, не меньше! Ну значит, дело швах!

Тут и Маришка, слышу, шепчет:

— Шурыч, мне страшно…

А я что ответить могу? У меня у самого ладони вспотели, да во рту пересохло от волнения. Я как вспомню эту тварь вонючую, которая мне чуть голову не отгрызла, так мне совсем плохо становится. Они ведь и по стенам, и по потолку лазать могут! Тут вдруг светлее стало, я оглянулся, а это Иван в дополнение к своему фонарю еще мощный тактический фонарь на винтовке включил, и стоило ему вперед посветить, как я меня внутри похолодело. А там этих длинных зубастых тварей, штук, наверное, двадцать! Я сразу же автомат на уровень глаз вскинул, с предохранителя спустил. А Иван, слышу, то же самое сделал и меня тихо так спрашивает:

— Ты, Шурыч, видел таких? Или нет? — и тут же командует. — Так же вперед идем, не останавливаемся.

— Видел, — отвечаю, а у самого ноги ватные стали, — в провал они к нам вылазили. Штук шесть их было.

— Ну и как?

— Постреляли мы их, — говорю, — глаз у них нет, а еще по стенам ходят, как мухи.

А он и отвечает:

— Это хорошо, что их пострелять можно, плохо, что их много очень, а еще плохо, что место ровное, даже гранату не кинешь. И еще: не вздумай стрелять в мою сторону! Понял? Твоя девушка, Шурыч, молитвы знает?

— Нет, — отвечаю. — Откуда? Она же некрещеная.

— Ага… А молитвенник у тебя есть? Или еще что-нибудь такое?

— Есть, в рюкзаке в кармане.

— Ну, — продолжает он у меня за спиной, а сам, судя по голосу, то и дело целится из винтовки своей направо и налево. — Тогда пусть она его возьмет и читать начинает с любого места, потому что нет сегодня у нас, Александр Васильевич, другой защиты.

Я думал, Маришка снова заартачится, а она у меня из кармана рюкзака сама молитвенник вытащила. Хорошо, что шрифт там крупный, даже при фонаре хорошо видно. Слышу, идет за мной тихонько и листами шуршит.

— Че читать? — шепчет, и чувствую я, что она до смерти напугана.

А Иван ей в ответ:

— Жить хочешь? Читай! Что угодно! Только, ради Бога, не останавливайся!

Ну слышу я, начала она читать тихо так, ну видать, где открыла, оттуда и начала почти шепотом: