Нефритовая Гуаньинь

В ответ Ван Ли выхватил меч и начал рубиться, прокладывая себе путь. В рубке Лю Цин ранил Ван Ли мечом в руку. Несмотря на острую боль, Ван бросился бежать. Лю Цин помчался вдогонку. Между тем вокруг поднялся оглушительный шум и крики. Это люди Ван Гэ набросились на стражников и перебили всех до единого. Ван Ли получил еще одну рану, в лопатку, и, сообразив, что ему не уйти, повалился, как был, с мечом в руке, на землю и прикинулся мертвым. Немного спустя люди Ван Гэ подцепили его крюком, оттащили к стене и швырнули в одну груду с убитыми.

Сам Ван Гэ оставался в том же покое, где потчевал незваного гостя. Ван Ши-сюн обыскал Го Цзэ и вытащил у него из рукава приказ. Увидев этот приказ, Ван Гэ рассвирепел и велел тотчас же обезглавить Го Цзэ. Го Цзэ кланялся в землю и умолял пощадить его.

— Я к этому непричастен, — уверял он. — Всему причиной — помощник начальника уезда Хэ: своим глупым донесением он разгневал начальника округа. Меня же послало к вам начальство, я не мог ослушаться. Если бы вы устроили мне очную ставку с Хэ и выяснили, как было дело! После этого я готов безропотно принять смерть.

— Отрубить бы твою ослиную башку без долгих слов! — сказал Ван Гэ. — Но тогда не останется улик против этой собаки, помощника начальника уезда!

И он распорядился запереть Го Цзэ в одну из боковых комнат, а Ван Ши-сюну приказал немедленно ехать на угольные жигалища, в плавильни и в иные места — собирать всех взрослых мужчин.

Здесь следует заметить, что уголь в горах пережигали, в основном, местные крестьяне. Прослышав, что семья Ванов взбунтовалась против властей, они в страхе попрятались в глубоких ущельях. Рабочие в плавильных мастерских были, главным образом, пришлые бродяги, они тотчас откликнулись на призыв Ван Гэ и явились в поместье. Всего их набралось более трехсот человек. Ван Гэ велел заколоть овец и свиней и устроить угощение.

В поместье у Ван Гэ были три скакуна, пробегавшие несколько сот ли за день. Стоили они по тысяче цзиней каждый, а клички носили: «Резвый», «Пегий» и «Свирепая старуха».

Ван Гэ давно свел знакомство с четырьмя молодцами неслыханной храбрости. Это были: Гун Четвертый, братья Дун Третий и Дун Четвертый и Цянь Четвертый. Сейчас они тоже примчались к Ван Гэ. Все собравшиеся в поместье пили вино и веселились до конца четвертой стражи и к началу пятой были мертвецки пьяны. Ван Гэ облачился в боевые доспехи и выглядел настоящим героем.

Белый шелковый халат,
Волосы — витой пучок,
Высоки и крепки туфли,
Пояс боевой широк.
Стрелами набив колчан,
Поднял меч он грозный свой —
Редко мощь такую встретишь,
Есть теперь в Мади герой.

Ван Гэ сел верхом на «Свирепую старуху», а Лю Цин повел в поводу запасного коня. С виду Лю Цин казался человеком недобрым:

Беспощадность сверкает в холодных глазах,
Может тысячу цзиней снести на плечах —
Так могуч и высок, что любой удалец,
Ненароком с ним встретясь, почувствует страх.

Ван Гэ возглавил передовую сотню, а братья Дуны и Цянь — главный отряд, состоявший из трехсот человек. Ван Ши-сюн ехал на «Пегом», рядом с ним Гун верхом на «Резвом»: они приняли под начало тыловую охрану в сто с лишним человек. Здесь же находился и Го Цзэ под стражею. Так, разбившись на три больших отряда, люди Ван Гэ двинулись в поход на уездный город с намерением захватить помощника начальника уезда Хэ! Вот уж поистине можно сказать:

И мысли нет сразиться с тигром —
Да тигр сам тебя найдет.

На рассвете они были примерно в пяти ли от города. Вдруг к Ван Гэ подскакал Цянь Четвертый.

— Если мы хотим изловить помощника начальника уезда Хэ, — сказал он, — надо сделать это без лишнего шума, не тревожа людей. Лучше всего, если несколько человек внезапно ворвутся в город, свяжут Хэ и увезут.

— Совершенно верно! — согласился Ван Гэ.

И он приказал Цяню Четвертому, начальнику главного отряда, оставаться на месте, а сам с братьями Дун, Лю Цинем и еще примерно двадцатью другими продолжал путь. На краю городского рва сидели в ряд ребятишки и распевали песенку:

«Два по шесть»{290}

 — красавчик ВанСкоро лодку уведет,
По реке уплывет…
Да от чарочки умрет.

Они еще не окончили своей песни, как Ван Гэ стегнул коня и, подскакав, прикрикнул на них, — и ребятишек вдруг не стало. Ван Гэ очень удивился в душе. Когда всадники подъехали к уездному правлению, часы утреннего приема подходили к концу. Кругом стояла тишина, не было заметно никаких признаков жизни. В самый миг, когда Ван Гэ собирался спешиться, из уездного управления, бормоча что-то себе под нос, вышел старый привратник, Лю Цин тотчас же схватил его за рукав и спросил:

— Где помощник начальника уезда Хэ?