Нефритовая лошадь Пржевальского

Он был взволнован предстоящей встречей. Что там, в доме у Мельниковых? Он должен поддержать ее с ребенком, а как? Раздумывая об этом еще в Петербурге, он решил, что будет действовать по обстоятельствам. Если Ксении с ребенком грозит беда, он заберет их, устроит по-другому. Как именно, он боялся думать.

Вот и деревня показалась на пригорке. Она довольно большая. Мужики здесь зажиточные, много и охотников, его хороших знакомцев. Ровной полоской выстроились дома, деревенская улица уходит далеко, к лесу. Дом Ксении крайний, рядом построился его управляющий, Евсей Петрович. К нему тоже надо будет зайти, но это потом…

Его ребенок оказался девочкой. Ксения, смущаясь и даже как бы извиняясь, сообщила, что при крещении батюшка велел назвать Марфой. Она боялась, что имя покажется ему слишком грубым, деревенским.

– Прекрасное имя! – воскликнул Пржевальский. – Оно мне нравится. Марфа означает: хозяйка, владычица…

Девочке было уже два года. Он никогда не играл с детьми. Ему хотелось пообщаться с Марфой, но до прихода Кирилла оставалось мало времени, а ему было необходимо решить кое-какие проблемы с Ксенией.

Начал он с того, что попытался дать ей денег.

– Ребенок мой, и я должен его обеспечить, – серьезно сказал он.

Но она с испугом оттолкнула его руку.

– Нет-нет, как я скажу мужу, откуда у меня деньги? Кирилл уверен, что ребенок его, а ведь у нас и другие дети есть!

– Но это для Марфы… – настаивал Пржевальский.

– Марфе сейчас ничего не нужно!

В это время вошел Кирилл, и Ксения отправилась готовить чай.

Кирилл Пржевальскому обрадовался, поздравил с получением генеральского звания – местные мужики уже знали… Потом стал хвастаться дочерью:

– Пусть растет, всем будет доля! И я рад, что девочка. Будет сестра Анютке! А когда Анюта замуж выйдет, Марфа станет матери помогать.

За чаем Николай Михайлович сказал:

– Помните, Кирилл Григорьевич, мы договаривались о скрипке, что вы мне сделаете?

– Да! – обрадовался Кирилл. – Скрипка готова! Осталось только футляр сделать.

– Я хочу вам заплатить за скрипку, а отдадите потом, когда футляр сделаете; пусть она пока побудет у вас. – Он протянул Кириллу сто рублей.

Кирилл отшатнулся:

– Николай Михайлович, да вы ведь не видите, что даете! Это же сто рублей!

– Я знаю. Это стоимость вашей скрипки.

– Господь с вами! Со своего человека взять такую сумму! Ни за что! Я по двадцать пять рублей скрипки делаю, а вам как своему и подарил бы. Ну, ладно, двадцать пять рублей возьму – когда футляр готов будет.