Нефритовая лошадь Пржевальского

Пржевальский, расстроенный, спрятал деньги обратно. За чаем он был все время рассеянным, казалось, что думал о своем. Засиделся поздно, и Кирилл предложил ему заночевать на сеновале. Пошел стелить. Когда Кирилл вышел, Николай Михайлович спросил:

– Ксения, научи, как мне поговорить с Кириллом?! Я должен с ним поговорить. Мне кажется, он разумный человек, он все поймет… Я же должен как-то помогать дочери.

Ксения страшно испугалась, побледнела. Она бы и в ноги ему кинулась, если б не боялась, что Кирилл войдет.

– Что вы! Вы меня погубите! Кирилл Марфу, слава богу, своей считает! Я не знаю, что он знает, чего нет… Может, ничего не знает! А может, и догадывается… Кирилл – человек скрытный, себе на уме. Большой любви между нами никогда не было. Я ни когда замуж шла, ни позже от него свои чувства не скрывала. И его такие отношения устраивали. Жизнь трудная, хорошо, что с уважением друг к другу относимся, с пониманием, но это все. Когда Марфа родилась, гости были на крестинах, его поздравляли, он был рад… Если вы ему все расскажете, согласится ли он скрыть мой позор?! Это ж вся деревня будет говорить! А у нас и другие дети… Мне тогда только в омут броситься!

Объяснение получилось, вопреки намерениям Пржевальского, душераздирающее. Он говорил, что во всем виноват и сделает, как она хочет, что совестно ему перед Кириллом и очень тяжело.

– Перед Кириллом я буду сама отвечать, – сказала Ксения. – Как и перед Богом. А пока пусть будет так, как есть.

Глава 16. Незваные гости

К двери подошли – шаги были тяжелые, и это был не один человек. Некоторое время они возились, сбивая замок, громко переговариваясь.

– Этим камнем не собьешь, мелкий слишком! Слышишь, Гусь, что говорю? Побольше найди!

В ответ слышались пыхтенье и глухие удары.

– В прошлом годе никакого замка не было! Это ж какой гад повесил?!

– А может, поплыли назад? Может, сегодня и подожжем? Чего ждать? Они уже, скорее всего, задрыхли.

– Не, сегодня никак нельзя. Там полиция весь день крутилась. Да еще волонтеры – из-за мальчишки этого, что пропал. Теперь надо ждать, пока успокоятся. Или найдут. Хотя это вряд ли. Главное, выкуп за мальчишку не просят. Кокнули небось или на продажу. Не вовремя так все.

Коля сидел тихо, дяди Жоры тоже не было слышно, и лучину он сразу погасил, как к двери с той стороны приблизились. Кто это там пришел? Коле стало очень страшно. Может, это они про него говорят? Сквозь щели временами пробивался свет фонарика. Дядя Жора, когда луч на него попал, подмигнул Коле. Все равно страшно.

Что-то грохнуло с той стороны двери, и она распахнулась. Вошли двое дядек, их лиц не видно было, потому что они фонарик направили перед собой – он высветил дядю Жору и Колю. Мальчик даже рукой заслонился от света, поэтому не видел, что делается.

Кажется, дядьки удивились. Некоторое время они смотрели молча. А потом один из дядек присвистнул да как заорет:

– Искусствовед! Жора! Товарищ дней моих суровых! Это ж ты! Какими судьбами?!! Тебе ж еще осталось два года… Или… амнистировал себя?..

Тут и дядя Жора заорал:

– Сучок! Вот так встреча! Не, не сам! Все чисто! А у тебя пожрать есть? А то мы тут два дня не емши.

– И пожрать, и выпить! Все есть! Доставай бациллы, Гусь! Все доставай! Это ж Искусствовед, дружбан мой, в Вадино вместе отбывали!

В пещере теперь было светло. Сучок водрузил посреди служившего столом ящика мощный фонарь. Тот, кого называли Гусь, мигом забрал два ящика из Колиного угла (с одного Колю столкнул), еще два притащил с другой стороны пещеры и стал выкладывать из рюкзака продовольствие.