Нефритовая орхидея императрицы Цыси

А у милого ее племянника Гуансюя, о чем бы он там ни мечтал в своем заточении, ничего не выйдет, Цыси не позволит ему пережить себя. Она уже успела назначить Гуансюю преемника — маленького Пу Цзяйня, сына своего племянника, князя императорской крови Дуаня. Предателю Гуаньсюю остается тихо умереть в своей облезлой лачуге от голода и холода. Дворец Иньтай! Жалкие развалины, обставленные рухлядью, едва отапливаемые, с отваливающейся штукатуркой. Вот как поступает с предателями вдовствующая императрица Цыси.

Самодовольная улыбка искривила ее губы и превратила лицо в страшную маску. Но уже в следующую минуту оно снова стало прекрасным и бесстрастным. Цыси подняла руку и коснулась нефритовой орхидеи. Она по-прежнему считала медальон частью себя. Ее длинные ногти в наконечниках-футлярах, острые, как клюв цапли, слегка задевали вышивку халата.

Запах жасмина наполнял комнату, тени деревьев ложились на бумагу, затягивающую окна. Императрица задремала, не выпуская из пальцев медальон.

— Ваше величество! — женский крик разбудил Цыси. Приоткрыв глаза, она с удивлением увидела перед собой императрицу Лун Юй, жену Гуансюя. — Император Гуансюй скончался!

На лице Цыси мелькнула самодовольная усмешка. Пережила.

Нелюбимая супруга императора заливалась слезами. Цыси поморщилась, взглянула на стоящих за ее спиной наложниц, евнухов, Ли Ляньина. Было 14 ноября 1908 года. Император-узник, одинокий, болезненный, лишенный друзей, сломленный духовно и физически, унижаемый и оскорбляемый всеми, отошел в мир иной так же тихо, как жил.

Почти все придворные, находившиеся в опочивальне Цыси, плакали, даже у преданного Ли глаза были красными. Сочувствие к Гуансюю оказалось намного сильнее, чем могла предположить Цыси. При дворе снова шептались: смерть императора была неожиданной и необъяснимой, накануне он чувствовал себя не хуже, чем всегда.

На следующий день вдовствующая императрица Цыси встала со своего ложа, надела расшитый драконами наряд и отправилась в верховный совет, экстренно созванный для оглашения наследника престола.

Цыси боялась. Впервые в жизни ей стало страшно. Этой ночью в жутком, похожем на явь сне ей явились все жертвы ее коварства и жестокосердия. Ее супруг император Сяньфэн, император Цзайчунь, его прекрасная жена Алутэ, вдовствующая императрица Цыань, погубленный ею Гуансюй, его драгоценная наложница Чжэнь фэй. За ними виднелись лица служанок, евнухов, наложниц, возлюбленных Цыси, которых она замучила, отравила, забила до смерти. Впервые страх возмездия посетил ее душу. Нефритовая орхидея на груди остыла, побледнела, и Цыси пришла в голову фантастическая мысль, что она умерла. Но камень не мог умереть. Умирала она, Цыси.

Вернувшись к себе в покои, она облачилась в одеяние долголетия, в которое одевают умирающих, написала прощальный указ новому императору и его регенту князю Чуню, в котором приказала соблюдать траур по ней не больше двадцати семи дней.

Потом почувствовала невероятную слабость, опустилась на ложе, и когда приближенные, столпившиеся рядом, попросили ее сказать последнее слово, она тихо произнесла:

— Трон дракона никогда больше не должен попадать под влияние женщины.

Она уже с трудом различала окружающих ее людей, за ними темной стеной стояли духи умерших.

Кто-то склонился над ней, и маленькая теплая рука сорвала с шеи нефритовую орхидею. И в тот же миг живые исчезли, а темная толпа духов навалилась на нее и вырвала из тела.

15 ноября 1908 года в три часа пополудни вдовствующая императрица Цыси скончалась.

Глава 25

2016 год

— Владислав Евгеньевич, не поделитесь результатами личных разыскных действий?

Максим старался, чтобы его голос звучал как можно более доброжелательно.

— Делиться нечем, никаких данных у меня нет, — сухо ответил Влад.

Он вообще был человеком малоэмоциональным, а сейчас воскресное приключение с Алисой окончательно выбило его из колеи.

— В таком случае вы, наверное, не будете возражать, если я продолжу расследование?

— Нисколько. — Даже ирония Максима не вывела Нестерова из себя.

— Скажите, Владислав Евгеньевич, ваши предки никогда не проживали в Харбине?

— А при чем здесь Харбин? — Вот сейчас Влад действительно растерялся.

— Так проживали или нет?

— Да, но давно, во время революции.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее, кто и когда.

— Мой прапрадед служил священником в храме Николая Чудотворца в Харбине. В 1926 году они вернулись в Россию, жили в деревне под Хабаровском.

— Как его звали?

— Отец Илья. В миру Орехов Илья Петрович.

— Кто из родных по этой линии жив?

— Мама. Бабушка умерла три года назад.

— От чего? — приподнял бровь Максим.

— От старости. — Каждый следующий вопрос следователя казался Владу все более странным.

— А ваша прабабушка, как давно скончалась она? Вообще опишите подробнее судьбу своих родственников по этой линии.

— Слушайте, какое отношение история моей семьи имеет к смерти Полины?

— Пока я просто проверяю одну из версий. Рассказывайте.