Нефть!

Все эти речи довели, разумеется, бедную девушку до слез. Она рыдала, уверяя всех этих чужих людей, что ее отец был социалистом, а не коммунистом, но что это значило для таких патриотов? В отчаянии Рашель телефонировала Банни, и он вскочил в свой автомобиль и помчался к председателю Алонзо Кауперу в его частную резиденцию, что было, между прочим, против установленного в университете этикета. Не дав времени мистеру Кауперу высказать свой взгляд на дело, он поставил ему свои собственные условия. Он готов отказаться от публичной пропаганды, пока он будет оставаться в стенах университета. Но если университетские власти допустят высылку мистера Мензиса на родину в наказание за то, что его дочь написала отчет о лекции, то тогда он, Банни Росс, будет действовать иначе и употребит отцовские деньги на то, чтобы, перед тем как оставить университет, дать этому делу самую широкую огласку.

Мистер Каупер покраснел до самых корней своих седых волос, выслушивая заявление о весьма откровенном шантаже.

– Молодой человек, – сказал он, – вы совершенно упускаете из виду тот факт, что университетские власти ничего не могут сделать против тех или других решений правительства.

– Доктор Каупер, – отвечал Банни, – я многому научился у своего отца и прекрасно знаю, что, если вы скажете этим идиотам, что желаете, чтобы они это дело прекратили, они его прекратят. И я хочу еще вам сказать, что хотя я никогда еще не встречался с мистером Мензисом, но знаю хорошо его дочь, и она часто передавала нам о его взглядах и убеждениях, и все они сводились к одному – к вере в демократию и народное образование. И все советы, которые он нам присылал с дочерью, касались этой именно области. Он принадлежит к правому крылу социалистической партии и не сочувствует большевистскому движению. Я вам все это говорю для того, чтобы вы знали того человека, которого собираются выслать из Америки.

Оказалось, что доктор Каупер действительно знал папу Мензиса очень мало и очень был доволен, что Банни сообщил ему все эти подробности. Как это ни комично, но дело в том, что помимо того чувства, которое он должен был официально испытывать, старый джентльмен испытывал еще нелегальное любопытство к тем странным новым идеям, которые покорили этого юного миллионера. И Банни принялся рассказывать ему о Поле Уоткинсе и о Гарри Сигере, о том, что они собой представляют, что видели в Сибири и что думали по этому поводу и они, и сам он, Банни. Доктор задавал наивные, детские вопросы, усиленно стараясь все понять, и Банни прочел ему целую лекцию о большевизме и социализме, продолжавшуюся без малого два часа. В конце концов молодой миллионер был отпущен домой, причем доктор дружески похлопал его по спине и обещал ему, что до тех пор, пока он, Каупер, будет оставаться во главе университета, папа Мензис может быть совершенно спокойным: его никуда не вышлют. При этом старый джентльмен счел все же нужным предупредить Банни, что если такой зрелый ум, как его, мог иметь дело с опасными новыми идеями, будучи достаточно хорошо для этого «вооруженным», то незрелые умы студентов ни в коем случае не должны их касаться.

XI

Свидание и разговор Банни с Генриеттой Эшли оказались в действительности менее болезненными, чем этого ожидал юный Росс. Может быть – потому, что она скрыла свое огорчение под маской достоинства.

– Мне все это грустно, Арнольд, но я начинаю бояться, что в вашей натуре есть нечто, что удовлетворяет такого рода гласность.

Банни старался вооружиться смирением и безропотно перенести этот выговор, но не мог этого сделать: что-то было в нем, что протестовало против образа мыслей Генриетты. А когда у вас является протест против образа мыслей данной молодой особы, то все ваши романтические фантазии, связанные с ее образом, бледнеют.

Дома его ждал ряд новых неприятностей. И прежде всего тетя Эмма. Бедная тетя Эмма! Она была в отчаянии, плакала и чувствовала себя совершенно сбитой с толку: Банни не получил награды! Тетя Эмма была почему-то глубоко убеждена, что в университете раздавались награды и что Банни обязательно получил бы одну из них, если бы не стоял за красных. Эта ужасная опасность большевизма! И где же? Не дальше как у них же в доме! Тетя Эмма наслушалась самых страшных историй от тех лекторов, которые читали в женском клубе, и она никогда-никогда не думала, чтоб эти посланники Сатаны могли соблазнять ее дорогого, ее ненаглядного племянника…

– Берегись, тетечка! – прервал ее Банни со смехом. – Кто знает, может быть, теперь будет твоя очередь.

А потом Берти. О, Берти была в диком неистовстве. Она получила приглашение на вечер к Асертон-Стюартам, с которыми ей так хотелось сойтись. Но разве она теперь поедет? Разве она может показаться в светском обществе? Всякий раз, как ей удавалось достигнуть желаемого успеха в обществе, являлся Банни и все портил какой-нибудь выходкой. А теперь произошло нечто совсем уж отвратительное, доказывавшее всю низменность его вкусов.