Нефть!

– А видел ли кто-нибудь его плавающим? Я убежден, что никто никогда. Всякий раз, когда дело идет о купании где-нибудь на лоне природы, он говорит, что вода для него чересчур холодна, а когда дело касается купания в том или другом закрытом помещении, то он протестует, говоря, что там слишком грязно или что-нибудь в этом роде. Причина же этому та, что у него не хватает одной пятки и он не хочет, чтобы об этом знали. А не хватает пятки вот почему: когда он разрабатывал свою первую скважину, то ему понадобилось денег больше, чем он рассчитывал, а достать было не у кого. Тогда он пошел в общество страхования от несчастных случаев, застраховал себя, а потом отправился на охоту за кроликами и прострелил себе пятку и на выданную ему из общества сумму мог докончить свои буровые работы. Что, не правду я говорю, старина, а?

Присутствующие весело рассмеялись и стали требовать ответа. Вернон Роско смеялся громче всех, но заставить его ответить на интересовавший всех вопрос никому не удалось.

VIII

В «соборе» стоял большой орган современного типа, который играл при помощи особого механизма, приводимого в движение электричеством. Для этого нужно было только нажать кнопку электрического провода. В этот вечер он заиграл последние новости джаз-оркестра, и присутствующие устроили танцы. Ви подошла к Банни.

– Доктор разрешает мне только одну маленькую рюмку в течение целого вечера, – сказала она, – и мне нужен трезвый партнер. Давайте танцевать. Хотите?

Банни был этому очень рад, и время прошло незаметно. Он танцевал также и с симпатичною хозяйкою дома, с белокурой Бесси Барри, а в антрактах между танцами болтал с Ви Трейси. Привидение в образе китайца продолжало бесшумно скользить среди танцующих, и глубины человеческих душ продолжали обнажаться все больше и больше.

Неподалеку от Банни стоял Томми Палей, старший директор кино, с более обыкновенного разгоряченным лицом, но вполне еще твердый на ногах.

– Послушайте, Росс, – обратился он к Банни, – мне нужно, чтобы вы мне кое-что объяснили.

– Что именно, мистер Палей?

– Мне хотелось бы вообще знать обо всем.

– Обо всем?!

– Да. Главное – о жизни. Для чего, собственно, мы здесь живем и куда денемся потом, когда кончим свое земное существование?

– Я бы непременно вам это сказал, если бы только знал, – ответил Банни.

– Но ведь вы же учитесь в университете, молодой человек! Сам я никогда ничему не учился – был простым газетчиком, только и всего. Но я думал, что тот, кто читает кучу книг и ходит на лекции в университет…

– До сих пор мы этого, во всяком случае, не проходили, – сказал Банни. – Может быть, это войдет в курс двух последних лет.

– Так, пожалуйста, если они там вам это скажут, не забудьте передать мне. И объясните тоже, если можете, что представляет собой вся эта наша канитель с женским полом? И с ними жить нельзя, и без них невозможно. Что это, в сущности, за чертовщина?

– Все это действительно в высшей степени сложно, – согласился Банни улыбаясь.

– Это черт знает что такое! – с горячностью воскликнул тот. – Я с радостью отдал бы свое десятилетнее жалованье тому, кто научил бы меня забыть всю эту музыку.

– Понимаю, – сказал Банни. – Но только кем же, скажите, вы стали бы тогда управлять?

Старший директор взглянул на него с недоумевающим видом, а потом разразился громким хохотом:

– А ведь это правда! Истинная правда! Ха-ха-ха!.. Это здорово!

И все продолжая смеяться, он отошел от Банни и направился к стоявшей неподалеку группе мужчин, желая, очевидно, поделиться с ними тем, что его так рассмешило.

IX