Нефть!

Время, остававшееся у него от подобного рода развлечений, Банни употреблял на приведение в порядок собранного им материала, который должен был составить содержание передовой статьи следующего номера «Юного студента». В ней он, на основании достоверных фактов, выражал горячий протест против румынского белого террора. В один прекрасный день он, уходя из отеля, оставил уже почти совсем законченную рукопись на своем письменном столе, а когда вернулся – ее там не нашел. Рукопись исчезла, и все его опросы отельной прислуги ничего не выяснили. Два дня спустя к нему явилась Берти в одном из своих «буйных» настроений духа. Ей было известно содержание рукописи, и она была в ужасе оттого, что брат был к ним так безжалостен и из-за своих глупых фантазий губил их карьеру.

– Элдон подослал ко мне своих сыщиков? – воскликнул Банни и уже готов был выйти из себя, но Берти поспешила заявить, что Элдон тут ни при чем, что это дело рук французской тайной полиции. Неужели же Банни мог думать, что французское правительство зорко не следило за большевистской пропагандой? Неужели они позволят Банни устроить в их стране центр заговора, цель которого нарушить спокойствие Европы?

Банни спросил сестру: неужели они были так глупы, чтобы вообразить, что могут ему запретить написать домой о том, что он узнал в Вене? Он, конечно, напишет вторую статью и всегда найдет способ доставить ее в Америку, как бы усердно ни следили за ним все шпионы Парижа. Услыхав это, Берти не выдержала и расплакалась. Хуже всего было то, что он писал все это именно о Румынии. Она, Берти, только что нажала все пружины для того, чтобы Элдон получил важный дипломатический пост, действуя для этого при помощи двух соединенных влияний – Вернона в Вашингтоне и принца Мареску в Бухаресте, и Банни своей возмутительной статьей погубит весь его план… Больше того – Банни погубит и свое собственное счастье. Неужели же он был так слеп, что не видел, что Мареску был влюблен в Ви? И неужели же он намеревался ему ее отдать? Французское правительство, которое вооружало Румынию для войны с Россией, разумеется, не замедлит известить обо всем этом принца, и что будет, если он вернется в Париж и вызовет Банни на дуэль? Но такая перспектива заставила ее брата только рассмеяться.

– Мы будем с ним драться на ракетках, которыми играют в теннис, – сказал он.

IV

События дошли до высшей точки своего развития. Банни подали письмо с парижским штемпелем, но адрес был написан знакомым почерком, заставившим ускоренно забиться его сердце. Поспешно разорвав конверт, он прочел: «Дорогой друг, я приехал сюда на несколько дней. Может быть, придешь со мной повидаться? Твой старый друг Пол Уоткинс».

Банни было теперь двадцать четыре года, но в эту минуту он снова почувствовал себя тем тринадцатилетним мальчиком, который, оставив своего отца одного во дворе миссис Гроарти, сам побежал по дороге с криком: «Пол! Пол! Где ты? Пожалуйста, не оставляй меня!» Так же вот и теперь он оставил Ви, с которой уговорился ехать кататься, и, попросив сестру пригласить ее на это время к себе и сказав, что едет по неотложному делу своего отца, сел в автомобиль и помчался в тот скромный отель, где остановился Пол.

Пол еще больше похудел. Он был прямо страшен, но его строгое лицо сияло каким-то внутренним светом. Он снова жил в стране, которой правили рабочие, но на этот раз жил не в качестве раба, живущего на жалованье, не в качестве штрейкбрехера в военном мундире, а как свободный человек, один из хозяев будущего. А потому, сидя теперь в этой маленькой, жалкой комнате, Банни видел перед собой фанатика-апостола. Пол со своими резкими чертами лица, со своими привыкшими к тяжелой работе членами, являлся олицетворением воинствующего рабочего класса.

Как и его фанатик-брат, он рассказывал о виденных им чудесах, но чудеса, о которых он рассказывал, были не вымышленными. Прежде всего он рассказывал о моральном чуде – о том, как стомиллионный народ провозгласил свое собственное владычество и падение всех тех, кто его эксплуатировал, – всех паразитов. Одновременно этот стомиллионный народ совершал также и физическое чудо: владея одной шестой частью всего земного шара, он строил новую цивилизацию – образец будущего. Народ этот был, конечно, беден, он взял страну совсем разоренной. Но что значит пожить впроголодь несколько лет – по сравнению с пережитыми им в течение многих столетий страданиями?

Пол подробно описал Банни Москву. Что его прежде всего там поразило, это движение молодежи. Молодое поколение обучалось здравому, ясному взгляду на вещи, сознательному отношению к явлениям природы, ко всем фактам физической жизни. Пол наблюдал представителей этого молодого поколения, всех этих молодых рабочих и во время их школьных уроков, и во время занятий атлетикой, и на улицах, когда они маршировали, пели, слушали речи; он сам пробовал с ними немножко говорить (он не забыл уроков, которые он брал в Сибири), и теперь его главным желанием было рассказать молодым американским рабочим об их товарищах – молодых рабочих России.