Нефть!

Приехавшие в автомобиле с оружием в руках люди так же стремительно выбежали из холла, как и вбежали туда. Они притащили с собой человек десять пленников, бросили их в автомобили, вскочили сами. Раздался шум моторов, застучали колеса – и через мгновение все затихло.

Банни выскочил из экипажа и побежал так быстро, как только мог. Рашель бежала за ним. В его голове была теперь только одна мысль, та же, которая была у него в тот вечер, когда он бежал по саду миссис Гроарти и кричал: «Пол! Пол!» Он был теперь уверен, что участники этого нападения увезли Пола в числе своих жертв. И что сможет он сделать теперь, чтобы его спасти?

Первое, что он увидел, когда вошел в холл, был человек с большой раной на лбу, из которой ручьем лилась кровь. Он шатался, так как ничего не видел, и дико кричал: «Сукины дети! Сукины дети!» С ним рядом стоял другой рабочий, мертвенно-бледный. Кисть его руки была почти совсем перерублена, и какая-то женщина, разорвав свою юбку, делала ему перевязку. Маленькая девочка лежала на полу и дико, отчаянно кричала, в то время как кто-то, стоя перед ней на коленях, снимал с нее чулки и вместе с чулками отрывал окровавленные куски кожи и мяса.

– Ее бросили в кипящий кофе, – сказал кто-то у самого уха Банни.

– Иисус Христос! Они бросали детей в кипящий кофе!

Женщины лежали в истерике. Некоторые судорожно бились об пол. Со всех сторон раздавались рыдания и стоны. Все стулья были разрублены в куски, столы опрокинуты, посуда, кушанья валялись на полу. Большой кувшин, заменявший собою кофейник, в котором варили кофе, лежал на боку, и из него лились остатки содержимого. В него-то негодяи и окунули ноги несчастной девочки, которая теперь навсегда должна была остаться хромой. Эту девочку все называли певчей птичкой красных. У нее был прелестный звонкий голосок, и она часто пела на вечеринках рабочих разные песенки. Пела и в этот вечер…

Что означало это дикое нападение? Газеты писали на другой день, что это был результат патриотического негодования матросов военных судов. Незадолго перед тем на одном из военных судов произошел взрыв пороха, несколько человек было убито, и газеты напечатали такую историю, что будто матросы этого судна слышали потом, как некоторые рабочие из красных при этом известии злорадно смеялись. Газеты в этом случае следовали традициям: в старой России газеты всегда «вдохновляли» черносотенцев рассказами о «ритуальных убийствах», совершенных евреями, о христианских младенцах, убиваемых для жертвоприношения. В Англии правительство фабриковало фальшивые письма, которые приписывались советским лидерам, и пользовалось ими при выборах. В Америке безумная горячка изгнаний была санкционирована целой коллекцией фальшивых документов.

Произведенное на собрании нападение, по словам газет – а им было велено так говорить, – было делом рук возмутившейся толпы, ее непосредственным порывом. Но при этом интересен следующий факт: во всех подобных случаях на митингах неизменно присутствовали чины полиции, для того чтобы записывать все противозаконные выступления. В этот же вечер нигде – ни в самом холле, ни на улице – не было ни одного полицейского. Не вмешивалась в это дело полиция и потом. Банни и другие красные могли сколько угодно осаждать департамент полиции и городское управление и предъявлять имена главных зачинщиков этого дикого нападения, – властями не было предпринято ни единого шага для того, чтобы подвергнуть наказанию хотя бы одного из всей этой шайки.

VI

Банни не ожидал найти Пола здесь, в этом холле, – он думал, что если он был на собрании, то эти негодяи обязательно забрали его с собой. А между тем это он, Пол, лежал там, в дальнем углу комнаты на полу, и вокруг него стояло несколько человек. Его левый глаз представлял собой одну сплошную окровавленную массу. Он лежал совсем неподвижно, и когда Банни назвал его по имени – ничего не ответил. Но он был жив, он дышал, и дыхание вырывалось из его груди с каким-то зловещим хрипом.

– Доктора! Доктора!

Тут поблизости жил один врач, и несколько человек бросились его искать. В памяти Банни сохранилось имя одного хирурга, который приезжал лечить их рабочих, когда они жили в Бич-Сити, и, позвонив по телефону, он застал его дома. Банни рассказал ему о том, что случилось, и доктор обещал немедленно приехать. А тем временем он поручил Банни телефонировать тем докторам, которые работали с рентгеном, так как для определения травмы придется, по всей вероятности, иметь дело именно с ним. Одновременно Банни телефонировал в госпиталь – за сиделкой и каретой «скорой помощи».