Нефтяная Венера

Из «БМВ» показался второй. Сильно напоминающий первого. Ну все, кирдык, приплыли. Эти не простят. Лучше сразу по голове.

Второй, однако, повел себя еще страннее первого. Вместо того чтобы кинуться на нас, он принялся урезонивать товарища.

– Тарас, успокойся! Тарас, ты че!

Хозяин топора не отвечает, мычит, отпихивает приятеля и замахивается на Соню. Приятель, к счастью, топор перехватил. Так они и застыли: один – с поднятым над головой топором, другой – удерживающий его руки. Можно монумент лепить, вроде «Рабочего и колхозницы», только в нашем случае это были бы два лесоруба, один из которых пытается отнять у другого орудие труда. Они застыли, и кажется, что это длится целую вечность. Воспользовавшись заминкой, Соня дала обидчику пинка. Тот лягнулся, а потом, вроде как додумавшись до чего-то, оставил борьбу за топор, развернулся и влепил нашей Софье Георгиевне оглушительную затрещину.

– Эй, ты че! – крикнул я, обнаружив в себе типичного нерешительного интеллигента, и неловко напрыгнул на него. Приближаться к этому бугаю не хотелось ужасно. Одно дело – Соне по зубам двинуть, другое – заступаться за нее перед двумя быками. Атака тут же сорвалась; получив под дых, я упал, стукнувшись виском о багажник «БМВ». Задыхаюсь, получаю ногой по ребрам. Больно.

Слышу крики: «Папа… Тарас, хва бузить…»

Ваня вылез… Я же ему сказал в машине сидеть… Ловлю ртом воздух, как больно… Перед глазами мокрый асфальт с вкраплениями щебня. На одном камушке отпечаток спирали. Миллионы лет назад морская ракушка окаменела, а теперь сюда угодила. Миллионы лет назад.

Вставать неохота. Так бы и лежал на асфальте. Под ладонь попадает кончик сосисочной связки. Я что, выскочил из машины с мотком сосисок на шее?

Вижу Ваню, бьющего мужика книгой по голове. Нет, не книгой. Хлебной доской… Ах, святой Сергий. Владимир Ильич. Ваня прямо христианский мститель какой-то в арбузном сюртуке и оранжевой манишке. Удары пришлись в цель, мужик воет. Ваня поступил не совсем по-джентльменски. Колотил дядю, пока того в очередной раз держал приятель.

Рядом с автобусной остановкой лоток с мороженой рыбой. Пожилая женщина выбирает карпа. На остановке молодая мать с ребенком в коляске, аккуратный профессор с дипломатом. Привычно делают вид, что ничего не происходит. Тут хозяин топора вырывается из рук приятеля и вцепляется Ване в горло.

– Извините его! Он контуженый! – кричит, оправдываясь, приятель и снова пытается обуздать буйного.

Из машины выскочила Маша. Схватила с лотка длиннющую мороженую треску и, орудуя ей, как битой, крепко треснула буяна по затылку.

– Я сейчас милицию вызову! – промямлила продавщица.

Маша била снова и снова. Мужик выпустил Ваню. Я подковылял, схватившись за бок.

– По голове не бей, он нервный! – орал приятель буйного на Машу.

Маша кинулась на приятеля. Рыба в руках Марии-Летиции-Женевьевы превратилась в мочалку. Ваня добивал буйного иконой.

– Милиция! – завизжала продавщица. – Милиция!!!

Я схватил Ваню за руку. Хватит. Он не разбирая треснул по лбу и меня. Не плоской частью, а углом… Тут же опознал, погладил мне голову. Подбежала Соня, сорвала с меня сосиски, подскочила к буйному. Тот ползал на карачках, схватившись за темечко. Соня набросила сосиски ему на шею, словно лассо, принялась душить. Упаковка пластиковая, крепкая.

– Ах ты, сука! Ах ты, гондон сорокалетний! Всю страну поделили, все места заняли, нам, молодым, ничего не оставили!

К остановке подъехал троллейбус. Профессор помог молодой мамаше втащить в салон коляску с ребенком.

– Оставь его! – Маша, подняв с асфальта топор, оттащила сестру от незадачливого дровосека. – Валим!

Ваня воинственно выставляет перед собой икону, крестит всех. Соня вырывается, бежит обратно к ползающему на карачках врагу, забирает раздавленные сосиски, пинает напоследок.

Соня не сразу справилась с педалями. Мотор глох. Наконец джип, дернувшись, сорвался с места.

– Хорошо, движок цел… – я пытаюсь найти в ситуации положительные стороны.

– Все руки о рыбу порезала! Замороженные плавники острые! И воняет! Фу! – ругается Маша, изучая окровавленные пальцы.

– Маш, круто ты их.

– Второе место в Париже по кикбоксингу среди подростков.

Часть 2

– Сколько яблок! – ахнула Соня, войдя в дом. Взяла самое красное, сочно откусила.

Наверху хлопнула дверь.

– Кто там?!

– Сквозняк, наверное…

– А это откуда? – Соня указала на раму, стоящую у стены.

Рама… Раму от картины мы с Ваней убрать забыли. Спокойно. В любой багетной мастерской такие делают.

– Это… просто рама…

– Вижу, что рама. А чего пустая?

– Знакомые отдали, а мы пока не решили, что в нее вставить! – я обрадовался тому, как легко вранье пришло на ум. Кажется, ответ Соню удовлетворил, она переключилась на хозяйственную тему.

– Где кухня? Будем пир готовить. О, чур, мои! – выкрикнула она, не дожидаясь ответа о местоположении кухни.

Предметом ее восторга оказались старые бабушкины валенки, стоптанные и все в пятнах. Соня скакала на одной ноге, засовывая в валенок сетчатую от колготы ступню. В окне дрогнуло стекло, мы обернулись.

– Ветер…