Нефтяная Венера

– Знаете, Ренат, наши родители с этой страной расплатились на века вперед!

– Не с «этой» страной, а с «нашей» страной! – ощерился Ренат.

– Я в администрации десять лет проработал. Так что будьте добры, не лезьте в мои отношения с «вашей» страной! – устало ответил мрачный и снова разлил всем троим.

– А чем это ваши родители расплатились? – поинтересовался интеллигент, подняв запотевшие очки.

– Чем?! Войной!

Мрачный дал рюмку интеллигенту.

– Лагерями!

Рюмку азиату.

– Коллективизацией!

Рюмку взял я.

– Голодом!

Протянул рюмку Ване, но, опомнившись, всучил ее проходящему мимо кавказскому франту.

– Крепостным правом! Какие налоги?

Все выпили.

– Слава России! – выкрикнул интеллигент и уронил голову.

– А вы что скажете? – обратился ко мне мрачный.

– Я?..

– Да, вы.

– Я… э-э-э… – не люблю все эти пустые разговоры о судьбе родины.

– Мне все нравится… я типа доверяю жизни, что-то типа того…

– Нравится ему! Ха! Дзендендизм обреченных! Как можно доверять жизни, когда здесь все такие, как вы! Никто не думает о будущем! А зачем думать, если все отнимут?! Нам ничего не удалось изменить. Народу нравится, когда его пи́здят. Цари всегда мочили свой народ. Иван Грозный трижды вырезал Новгород! Своих же, русских, резал! Туда даже татары-собаки не дошли… извини, Ренат… – мрачный хлопнул азиатского юношу по плечу. – А Грозный-сука добрался!

– Татары в грязи застряли, мне папа рассказывал, – поддакнул Ваня.

На столик поблизости, уставленный пустыми бокалами и тарелками с недоеденными закусками, вскарабкался игривый мужчина с животиком и раскрасневшаяся Ирина. Неужели муж снова уснул? Парочка принялась танцевать, крепко прижавшись друг к другу. С каждым их движением на пол что-нибудь падает.

– Посмотрите вокруг, это же пир во время чумы!

– Слава России! – интеллигент выбросил руку вперед.

– Миш, ты уже в одиночку начал? – неожиданно ласково, с улыбкой, спросил интеллигента мрачный.

Юноша-азиат наполнил рюмки. К нам подошел один из плотных мужчин в ярких рубашках. Только этот был с бородой.

– Опять о политике? – брезгливо осведомился он.

– Да, святой отец, о чем же еще!

– Познакомьтесь, отец Анатолий, наш человек в церкви, – представил новичка мрачный оратор.

– Признайся, что ты католиков больше любишь! – дурным голосом разоблачил отца Анатолия очкарик.

Тот с манерным презрением окинул зал, танцующую на столе Ирину и веско произнес:

– Были б мы католиками, не было бы всего этого бардака.

– Воистину! Мой дилер то же самое говорит! – крикнул очкарик. – С нами выпьешь?

– Миш, ты же знаешь, у меня почки. Да и астролог не рекомендует…

– России нужна твердая рука, – произнес юноша-азиат, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Вот вы, молодой человек, представитель нового поколения, как собираетесь жить на этой про́клятой территории? – обратился к нему мрачный.

– Я для того и учусь в школе ФСБ, чтобы как-то здесь жить. В полицейском государстве шанс есть только у силовиков. Больших денег без причастности к спецслужбам не заработаешь, – отчеканил юноша-азиат, как по писаному. Будто не буха́л все это время, а к выступлению готовился.

– То есть вы, молодые, не хотите ничего менять? Будете брать взятки и так далее?

– Я только большие взятки буду брать, – парень явно относится к тем, у кого в двадцать составлен четкий план до восьмидесяти.

Мрачный повел перед собой рукой на манер провидца:

– Я вижу Кремль и Рублевку, объятые пламенем! Я не хочу метаться среди обезумевших толп. Я хочу сидеть на собственной вилле в Каннах, есть сыр, запивать вином и смотреть по телевизору, как здесь все вспыхнет! Мы плывем на «Титанике», пора спускать на воду катер!

– Бесовская страна! – поджал губы отец Анатолий. – Борь, налей.

Выпили. Кто-то тронул меня за локоть. Оборачиваюсь, передо мной Маша с Соней. Под каблуками хрустят осколки бокалов и раковины устриц.

Мрачный оживился:

– Девушки, простите мою навязчивость, у нас спор вышел. Скажите, откуда у России все эти проблемы?

– Какие? – уточнила Соня.

– Ну… эти, – от выпитого мрачный стал утрачивать ораторские качества. Он просто обвел зал рукой.

Из-под ног танцующей на столе парочки с грохотом упало блюдо с объедками. Ваня нервно посмотрел на меня.

– Это от того, что вовремя французам не сдались, – нашлась Маша, опередив сестру.

Такое впечатление, что сегодня все подготовились к политическим дискуссиям. Русские, как выпьют, сразу о политике начинают и о войне, как будто других тем нет. Услышав Машино заявление, присутствующие оживились. Даже порядком поддатый очкарик поднял голову и спросил:

– Что вы ска-сказали?

– Надо было французам сдаваться в восемьсот двенадцатом году. Представляете, что бы тут теперь было? Великая русская культура восприняла бы великую французскую культуру. Парки, фуа-гра, Эйфелева башня, Монмартр. Как минимум, вы бы имели французские паспорта. Не давились бы в очередях за визами.

– То есть ты считаешь, во всем виноват Кутузов? – искренне удивилась Соня.

– Русский мороз и Кутузов! – с жаром ответила Маша.

– Если бы требовалось сдаться вам, я бы сдался, – с галантным нахальством отвесил мрачный.

– Я пленных не беру, – парировала Маша.