Негаданно-нежданно, или Учебник для оперативника

Не подозревая ничего крамольного, я резво вошла в пропахший спиртом и еще чем-то сладковато-крепким, чем обычно пахнет в зубоврачебных кабинетах, но не успела оглядеться, как в лоб вплотную был приставлено холодное дуло пистолета. Проморгав пару раз и сфокусировав зрение, у меня получилось увидеть полубезумные, почти белые зрачки глаз мужика, с два метра ростом, державшего оружие. Меня тогда спасло только то, что дежурившего на перроне нашего омоновца тоже покусала по-видимому та же самая агрессивная собака. Он, грамотно зажав рану на руке, резко отворил двери медкабинета и буквально вытолкнул меня из-под мишени. Что и говорить, все-таки наш ОМОН тренируется не зря! Мгновенная реакция, выбитый из рук пистолет и заодно пара зубов – и нападавший визжал на полу, скрутившись от болевого приема. Фельдшер, дождавшись, чтобы клиент был надежно зафиксирован, принялась оказывать ему первую помощь. Бригада наркологов – психиатров прибыла быстро. Несмотря на боль в руке, омоновец одним отработанным движением втянул буйного товарища с белой горячкой, как потом оказалось, постоянного клиента сразу двух диспансеров, дело начиналось с наркологического, алкоголизм плавно перерос, а может и стал причиной, поспособствовавшей расцвету шизофрении, в карету скорой помощи.

Кстати, сложный оказался материал, сразу и не подумаешь. Понятно, нападение на сотрудника полиции с угрозой огнестрельного оружия оказалось на деле приступом бредового состояния у больного с зажигалкой со сломанным прикуривающим устройством. Об отказе в возбуждении уголовного дела я вынесла постановление этим дело не закончилось. На следующий день прокуратура отменила мне постановление, мотивируя, что материал собран не в полном объеме. Я помню, как стояла перед Дымом в растерянности и спрашивала: «Чего тут не хватает?» Дым с пониманием улыбался, но молчал, стараясь, зная по опыту, не комментировать. Лишь Григорич, оторвавшись от написания оперативных бумаг, позволил себе заметить:

– Не парься, опроси очевидцев, да и снова вынеси отказной.

– Станция там пустынная! Никого даже белым днем не бывает! Кассу закрыли, останавливаются только одна электричка в сутки. Кругом только собаки!

– Вот опроси собак, так, мол, и так, что явилось причиной нападения, и снова отказной! – и ехидно захихикал.

От возмущения я смогла только беззвучно, как рыба в воде, открывать рот, ритмично тряся бумагами. Слов нет! С этих пор он стал иногда, когда сильно рассердится, называть с подковыркой «ярым борцом с преступностью».

Как бы я хотела, чтобы он сейчас со мной оказался! Он, или Звонарев или Дым. Хоть кто-нибудь, чтобы мне не было так страшно.

Подняв столбы пыли, машина остановилась около небольшого белого домика. Лысый, оставив меня прикованной к дверце машины на пригляд водителя, вышел на разведку и скрылся за поворотом. Вокруг была абсолютная тишина. После хлопка двери автомобиля одна за другой ожили окрестные собаки, старательно обгавкивая чужаков. Вдалеке еле слышно замычала корова. Наверное, не подоили, так надрывно она мычала. Домов здесь, около самой станции было немного. Основная часть жителей поселка старалась селиться подальше от железной дороги. Товарные поезда, редко, но гулко пролетая мимо станции, заставляли трястись все придорожные домики.

Станция Шенжий, насколько я помню из практики оперативного обслуживания, была чаще всего пустынной. Белоснежно выбеленный старательными железнодорожниками саманный домик с громкой вывеской на нем «Вокзал Шенжий», состоял из одной комнаты. Скорее всего, строился еще до революции, настолько высоки были в нем потолки. В углу, рядом со следами печки, топившейся в те давние времена дровами и углем, установлена пластиковая перегородка, отделявшая этот уголок от остальной комнаты ожидания. На новой пластиковой двери висела аккуратная табличка «Касса», но по пыли внутри и полнейшей пустоте становилось понятно, что кассира здесь давненько не бывало.

В углу напротив притулился шкаф с помпезным названием «Камера хранения». Высокий металлический шкаф с красными одинаковыми дверцами казался мелкорослым и приземистым по сравнению с тем размахом потолков, задуманных строителями.

Несмотря на то, что станция нелюдимая и малообитаемая, тем не менее, железнодорожники соблюдали свой имидж и позволяли нерациональное использование денег на освещение вокзала. Войдя в зал ожидания, я ощутила себя некой мишенью. Огромные пластиковые окна почти от потолка до самого пола, витражные, установленные взамен старых деревянных, позволяли просматривать все, что творилось внутри даже с солидного расстояния.