Негасимое пламя (СИ)

В деревню он шёл пешком через приречные сенокосы. Здесь пока ещё было пусто; люди прятались от полуденного зноя и связанных с ним опасностей. В иной день Яр с радостью взялся бы помочь косарям: ему малого стоил такой труд, а лучшего способа поладить с недоверчивыми деревенскими и не придумаешь. Сегодня, однако, есть дела поважнее. Миновав ворота – Хорь так и поглядывал на него с подозрением, хоть и не говорил ничего – Яр привычно зашагал к Зиминому дому. На будущий год неплохо бы обзавестись собственным, чтобы не стеснять сестру… И подумать заодно, что делать дальше. Седовласый староста Третьяк, которого Яр смутно помнил нескладным безусым пареньком, привечал его как чужака: никак не ожидал встретить его таким и потому не узнал. По Зиминому наущению для деревенских Яр назывался Волковым сыном; это избавило его от части кривотолков и позволило не скрывать, что он грамотен и обучен счёту. Не ахти какое важное ремесло, а все прочие ему недоступны. Даже если Третьяк вдруг дал бы пришлому надел, Яр не знал бы, что, как и в какой срок надо делать с пашней. Но эта наука нехитрая. В прежние времена Митар всё дразнил друга – мол, быть тебе пахарем; видать, так оно и выйдет в конце концов. Тайны мироустройства недорого стоят, когда нет зерна на муку для хлеба. Яр досадливо закусил губу. Наставница объясняла ему про производство и торговлю; он слушал вполуха, не стараясь вникать, а теперь сухая теория сошла с книжных страниц и явилась во плоти неприглядной действительностью.

Добравшись до дома, Яр достал свой рюкзак из устроенного под половицами тайника и нашёл во внутреннем кармане упакованную в пластик тонкую золотую пластинку. Многовато за три колоды мёда… Устроив слиток на печном шестке, раскалёнными искрами волшебного пламени он отсёк небольшой кусочек металла и тщательно стёр все следы гравировки. Потом, подумав, смял в бесформенный комок. Слишком уж подозрительно смотрится отшлифованная до блеска поверхность. Всё равно дороговата получается покупка. Здесь два-три грамма – целая княжеская монета, если не порченая, а на такие деньги по нынешним временам можно купить, к примеру, корову. Раньше было дешевле, но золото в голодный год не сгрызёшь, а сейчас все года голодные. Яр спрятал обратно в рюкзак остатки слитка и подновил сигнальные чары. Обитавшая в доме детвора норовила повсюду сунуть любопытный нос, сколько бы ни ругалась не терпевшая беспорядка Зима.

Бортник, пришлый бобыль по имени Ругол, сидел у себя на дворе, в тени от кособокого домика, и цедил мёд. Заметив явившегося без спросу соседа, он своего занятия не бросил, только глянул неприязненно. Яр приветливо ему улыбнулся. Хочется думать, что зареченцы недоверчивы ко всем чужакам, а не к нему одному.

– Здравствуй, добрый человек! – вежливо сказал Яр, остановившись у забора.

Ругол основательно задумался, прежде чем отозваться. Незачем на него злиться: уязвлённая гордость не важнее подарка для полевого. Видя, что Яр не собирается уходить, бортник без излишней любезности мотнул лохматой головой:

– Заходь, раз пришёл. Чего надо?

– Будет у тебя три колоды мёда? – поинтересовался Яр, прикрыв за собой калитку. – Завтра до заката надо.

Ругол смерил его оценивающим взглядом.

– Али Зима чего праздновать собралась?

– Нет, то для меня.

– Охоч ты, выходит, до сластей-то, – ухмыльнулся бортник. Яр смолчал. – Нынче не дам. Что есть – всё Третьяк для Вельгорой ночки испросил. Приходи через седьмицу-другую – тогда, мабудь, найду.

– Надо сейчас, – мягко возразил Яр. – Золотом плачу. Вот, гляди.

Ругол подозрительно сощурился на золотую капельку. Отложил сито, осторожно взял двумя пальцами подношение, пристально оглядел со всех сторон. Попробовал на зуб.

– И впрямь золото, – задумчиво заметил он. – Ладно вам там живётся, в Гориславле-то…

Яр вновь промолчал. Ничего противозаконного он не делал – по крайней мере, прямо сейчас. Ставший привычным подспудный страх неровными толчками гнал кровь по жилам. Разъярённый полевой мог прихлопнуть молодого волхва, как надоедливую мошку, но перед нежитью Яр хотя бы не был беззащитен.

– Будет тебе мёд, – сказал наконец Ругол, бережно пряча золото в висевший на шее мешочек. – Завтра к полудню принесу к Зимке на двор. Только смотри мне – ежли Третьяк прознает…

– Не прознает, – заверил Яр. А прознает – так забудет, но об этом бортнику знать не следует. – Благодарствую.

Ругол только махнул ему – иди, мол, не о чем нам больше разговаривать. Пройдя десяток шагов вдоль улицы, Яр зачем-то оглянулся; бобыль так и сидел, позабыв про сито и истекающие мёдом соты, и разглядывал комок иномирного золота. Наверное, думал, чего бы выменять на торгах.