Негде спрятаться. Эдвард Сноуден и зоркий глаз Дядюшки Сэма

Тоби Харнден, руководитель вашингтонского подразделения британской Sunday Times, написал в Twitter: "Зимбабве Мугабе посадило меня в тюрьму за то, что я "занимался журналистской деятельностью". Неужели Дэвид Грегори говорит о том, что Америка Обамы должна сделать то же самое?" Огромное количество журналистов из New York Times, Post и ряда других изданий защищали меня в публичных выступлениях и личных беседах. Но никакая поддержка не может противостоять тому факту, что часть журналистов выступала за санкции и уголовную ответственность за проведение журналистских расследований.

Мои знакомые юристы и другие консультанты пришли к выводу, что существует реальный риск ареста, если я вернусь в Соединенные Штаты. Я пытался найти хотя бы одного человека, чьему суждению я доверял, который сказал бы мне, что такого риска нет, что сама мысль о том, что Министерство юстиции будет преследовать меня в судебном порядке, абсурдна. Но никто мне этого не сказал. По общему мнению, Министерство юстиции не будет открыто действовать против меня и моей статьи, желая избежать видимости "преследования журналистов". Скорее, правительство придумает теорию, согласно которой преступления, совершенные мной, не попадают под характеристику журналистской деятельности. В отличие от Бартона Геллмана из Washington Post перед публикацией истории я приехал в Гонконг, чтобы встретиться со Сноуденом; с того момента как он прибыл в Россию, я регулярно разговаривал с ним и как внештатный журналист опубликовал истории об АНБ в газетах по всему миру. Министерство юстиции может пытаться утверждать, что я «подстрекаю» Сноудена и «содействую» ему в сборе информации, или что я помог «преступнику» избежать справедливости, или что моя работа с иностранными газетами являлась шпионажем.

Нельзя не отметить, что мои комментарии об АНБ и правительстве США были довольно агрессивными и дерзкими. Несомненно, правительство желает наказать человека, ответственного за то, что было названо самой разрушительной утечкой в истории страны, если не для облегчения институциональной ярости, то как минимум для устрашения других. Но поскольку этот человек благополучно проживал под щитом политического убежища в Москве, Лора и я стали следующими мишенями.

В течение многих месяцев несколько адвокатов, обладающих, хорошими связями в Министерстве юстиции, пытались получить, неформальные гарантии того, что меня не будут преследовать… В октябре, спустя пять месяцев после выхода первой статьи., конгрессмен Алан Грейсон написал генеральному прокурору Холдеру о том, что видные политические деятели требуют моего ареста и что ранее я был вынужден отклонить приглашение для дачи показаний перед Конгрессом об АНБ из-за опасения по поводу возможного судебного преследования. Он закончил письмо следующими словами:

Мне жаль это слышать, поскольку (1) выполнение работы журналиста не является преступлением; (2) наоборот, она защищена Первой поправкой; (3) статьи мистера Гринвальда позволили мне и другим членам Конгресса узнать о ряде серьезных широко распространенных нарушений закона и конституционных прав, совершенных агентами правительства.

В послании спрашивалось, намерено ли Министерство юстиции предъявить мне обвинение и "арестует ли меня Министерство юстиции, Агентство национальной безопасности или любое другое учреждение федерального правительства", как только я вернусь в Соединенные Штаты. Но, как в декабре сообщила Orlando Sentinel, Грейсон так и не получил ответа на свое письмо.