Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

Важнейшим элементом обеспечения безопасности государства являлась почтово-телеграфная цензура. С октября 1920 по декабрь 1921 года она не носила всеобъемлющего характера и возлагалась на органы военной цензуры (ВЦ) при Особом отделе. Их задачей являлось осуществление полного контроля международной и выборочного контроля внутренней корреспонденции, достигавшего 30 % — 40 % от ее общего объема. Кроме того, при необходимости органы ВЦ конфисковывали отправления в соответствии со списками ЧК и Особого отдела. Эта система принципиально изменилась после принятия 21 декабря 1921 года положения о политическом контроле (ПК). Военная цензура упразднялась, а вместо нее при Секретно-оперативном управлении (СОУ) создавались отделы, отделения и пункты политконтроля, на местах подчинявшиеся Секретно-оперативным частям (СОЧ). По сравнению с ВЦ, задачи новых органов были значительно расширены и включали “контроль за почтово-телеграфной и радиотелеграфной корреспонденцией; отбор корреспонденции в соответствии с секретными списками органов государственной безопасности; наблюдение за типографиями, книжными складами, магазинами и другими предприятиями, издающими и продающими печатные произведения; просмотр вывозимых за границу и ввозимых в РСФСР всех печатных произведений, топографических карт, фотографий, кинолент, почтовых марок; контроль за деятельностью театров, кинематографов, цирков и других зрелищных мероприятий”[127]. В отношении печатной продукции Политконтроль являлся так называемой “карательной”, или последующей цензурой, в функции которой входило изъятие нежелательной литературы, по каким-либо причинам пропущенной предварительной цензурой, то есть Главлитом. Приведенный список обязанностей наглядно показывает глобальный охват органами ОГПУ практически всех областей общественной и духовной жизни советского народа. Исключений было крайне мало. Политконтролю не подлежала корреспонденция руководства партии и государства, дипломатическая переписка, а также письма в адрес прессы. Все остальные письма равно подвергались просмотру, причем в обязательном порядке — международная корреспонденция, отправления до востребования и на условные адреса, подозрительные по вложению, а также отдельные отправления по заданиям оперативных органов. Любые письма и телеграммы могли быть не только просмотрены, но и изъяты, за исключением писем в адрес иностранцев, которые подлежали конфискации лишь в случае обнаружения в них вложений антисоветской литературы и листовок.

Последним в списке, однако не по значению методом оперативной работы был оперативный учет, именовавшийся в рассматриваемый период регистрацией. Первоначально каждый из центральных и территориальных органов ВЧК/ГПУ/ОГПУ вел собственную картотеку, и лишь в 1925 году все сведения стали централизоваться. Спецучет в СССР касался весьма значительной части населения: постановке на него подлежали бывшие дворяне, помещики, купцы, офицеры и военные чиновники, члены антисоветских партий и группировок, духовенство, лица, ранее судимые, уличенные и заподозренные в преступных деяниях, неблагонадежные в политическом отношении, административный и руководящий персонал в государственных учреждениях и на промышленных предприятиях, а также лица из среды командного и административно-хозяйственного состава РККА.

В 1931 году эта система претерпела некоторые изменения. Приказ ОГПУ № 298/175 ввел в действие Инструкцию по учету и агентурным разработкам антисоветских элементов, установившую единые формы дел оперативного учета: агентурное дело, дело-формуляр и учетную карточку. Основной учет обозначался литером “А”, вспомогательный — литером “Б”. На основном учете находились лица, антисоветская деятельность которых (понимаемая весьма широко) являлась установленным фактом. На одиночек заводились дела-формуляры, а на участников организаций и групп — агентурные дела. По литеру “Б” учитывались лица, данные на которых были получены впервые и подлежали дальнейшей проверке. Такие данные содержались в учетных карточках, а компрометирующие материалы на них накапливались в делах агентов. При подтверждении полученных сведений люди далее учитывались по литеру “А”. В этой системе органы ОГПУ применяли классовый подход. При отсутствии подтверждений компромата в течение года рабочие, колхозники, бедняки и середняки снимались с учета, а все остальные продолжали числиться по литеру “Б” и могли находиться под подозрением без ограничения срока. Основания для снятая с учета были исчерпывающе перечислены в упомянутой инструкции: полное опровержение компрометирующего материала, вербовка органами ОГПУ, привлечение к уголовной ответственности и осуждение, инвалидность и смерть.