Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

б) выявление и информирование соответственно народного комиссара обороны и народного комиссара Военно-Морского Флота о всех недочетах в состоянии частей армии и флота и о всех имеющихся компрометирующих материалах и сведениях на военнослужащих армии и флота.

А. И. Петров

4. Организовать при НКВД СССР 3-й отдел с функциями чекистского обслуживания пограничных и внутренних войск НКВД СССР”[280].

В соответствии с этим же постановлением создавался Центральный совет из наркомов НКГБ и НКВД СССР и начальников Третьих управлений НКО и НКВМФ для координации контрразведывательных задач и исключения параллелизма в работе. Начальником контрразведки в наркомате обороны стал А. Н. Михеев, в наркомате ВМФ — А. И. Петров, в наркомате внутренних дел — А. М. Белянов.

Органы госбезопасности не устраивало сложившееся положение, и постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 19 апреля 1940 года предписало ввести в штаты органов Третьих управлений наркоматов обороны и военно-морского флота заместителей начальника, непосредственно подчиненных НКГБ или соответствующим УНКГБ. Официально их главной обязанностью являлось информирование начальников о делах, находящихся в производстве органов государственной безопасности и имеющих отношение к вооруженным силам. В действительности же эти люди явились эффективным средством для сохранения контроля НКГБ над военной контрразведкой, тем более, что в том же постановлении предусматривалась обязанность органов Третьих управлений сообщать коллегам из госбезопасности обо всех произведенных ими арестах. Те имели право забрать в собственное производство любое следственное или агентурное дело вместе с арестованными и даже с агентурой.

Однако реорганизация привела к иному перекосу в контрразведывательном обслуживании вооруженных сил. Вывод военной контрразведки из состава НКВД создал массу серьезных проблем в ограждении вооруженных сил от проникновения вражеской агентуры и в обеспечении безопасности ближних тылов пограничных военных округов в противодиверсионном отношении. Ранее Особые отделы, не располагавшие собственными подразделениями наружного наблюдения, слухового контроля и прочими обеспечивающими любой контрразведывательный процесс вспомогательными службами, использовали для этой цели силы и средства НКВД. Теперь же они оказались в различных наркоматах, практические вопросы взаимодействия между которыми не были должным образом отработаны. После 22 июня 1941 года эти упущения в полной мере скажутся на обеспечении безопасности ближних тылов округов и фронтов и послужат одной из основных причин срочного возвращения военной контрразведки в состав органов госбезопасности.

Внешняя разведка избежала столь принципиальной реорганизации. Штатная численность ее аппарата устанавливалась в количестве 695 человек, в которое входил персонал 45 “легальных” и 14 нелегальных резидентур, иногда довольно крупных. Так, например, загранточка в США насчитывала 18 сотрудников, в Финляндии — 17, в Германии — 13. Уже в основном восстановленный к этому времени агентурный аппарат в целом насчитывал приблизительно 600 источников. Предвоенная смета на содержание разведки достигла заметных величин, и вызывает серьезное сомнение информация о прямых бюджетных ассигнованиях на ОГПУ в 1923–1924 финансовом году в размере всего 58 тысяч рублей[281]. Эта сумма не покрыла бы даже расходы на заработную плату сотрудников любого из отделов центрального аппарата управления. Конечно, наивно полагать, что себестоимость разведки ограничивалась мизерной официальной суммой. Многое было скрыто в бюджетах других ведомств, еще большие средства поступали из внебюджетных источников, включая собственные коммерческие предприятия как разведки, так и системы госбезопасности в целом. Для сравнения можно привести более реальные величины финансирования военной разведки, сравнимой с внешней по численности персонала и размаху операций. Только в валюте в 1926 году она получила 1 миллион 763 тысячи золотых рублей, а с 1929 по 1931 годы бюджетные ассигнования на нее достигли почти 3 миллионов долларов США и свыше 1,5 золотых миллионов рублей. Этого было совершенно недостаточно, и уже в 1936 году военные разведчики получили 2 миллиона золотых рублей, а в 1940 — 9 миллионов[282]. Принимая приведенные цифры в качестве опорных, следует учесть, что внешняя разведка тратила, вероятно, несколько меньше за счет отсутствия в ней института военных атташе и военных советников.