Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

В 1960-е — 1980-е годы в Советском Союзе преобладала официальная точка зрения, согласно которой разведка, в особенности военная, своевременно направляла “в инстанции” исчерпывающую информацию о военных приготовлениях Германии и ее подготовке к нападению на СССР, включая его точную дату и время. Но Сталин, вопреки очевидным фактам, отказывался этому верить, поскольку отчаянно цеплялся за иллюзорную надежду избежать военного столкновения, по крайней мере, до 1942 года, к которому планировалось окончить перевооружение армии. В этом заблуждении его поддерживали Берия и Голиков, каждый по собственным мотивам. Бывший начальник ГРУ ГШ генерал армии П. И. Ивашутин утверждал даже, что “нападение фашистской Германии на Советский Союз ни в стратегическом, ни в тактическом плане не было внезапным. Другое дело, что вторжение фашистских войск на нашу территорию застало советские войска врасплох, так как они не были заблаговременно приведены в полную боевую готовность”[317]. В этом утверждении генерал противоречит сам себе. Внезапность является одним из принципов военного искусства и определяется как “неожиданные для противника действия, способствующие достижению успеха в бою, операции, войне”[318]. Если нападение вермахта не было для Красной Армии внезапным, тем более даже в тактическом плане, то это означает, что она ожидала его в полной боевой готовности к отражению удара. Однако следующая же фраза Ивашутина напрочь отрицает предыдущую, поскольку не приведенные в боевую готовность и застигнутые врасплох войска представляют собой наглядное доказательство внезапности нападения. Вот именно это и есть чистая правда. Ожидающие вражеского удара войска группируются совершенно иначе, чем Красная Армия в июне 1941 года, что и явилось одной из причин Великого Отступления, когда примерно равный ей по численности и существенно уступающий в танках, артиллерии и боевых самолетах вермахт сумел нанести советским войскам сокрушительные удары на всех фронтах. На шестой день войны пал Минск, количество пленных красноармейцев за первые месяцы боевых действий достигло 3,9 миллионов человек, и к декабрю германские войска уже стояли под Москвой. В свете этих событий весьма сомнительным выглядит также заявление маршала Советского Союза А. А. Гречко, сделанное им в 1966 году на страницах “Военно-исторического журнала” о том, что через 11 дней после подписания Гитлером директивы № 21 (план “Барбаросса”) “этот факт и основные решения германского командования стали известны нашим разведывательным органам”. Вероятно, маршал имел в виду поступившее из резидентуры “Альта” сообщение “Арийца” с изложением факта отдачи Гитлером распоряжения приступить к подготовке к войне против СССР. Однако оно было настолько неконкретным, что не содержало сведений о наиболее существенных моментах любого подобного плана: составе ударной группировки, направлениях главных ударов и стратегическом замысле германского командования. Увы, ничего из перечисленного к советскому руководству и военному командованию не поступало. Если бы это и в самом деле было так, то было бы известно, что главной целью, поставленной фюрером перед сухопутными войсками, являлся не захват территорий, а уничтожение частей Красной Армии “в смелых операциях посредством глубокого, быстрого выдвижения танковых клиньев. Отступление боеспособных войск противника на широкие просторы русской территории должно быть предотвращено”[319]. Именно в этом состоял стратегический замысел немцев, и именно это далеко не сразу поняло командование Красной Армии, даже не пытавшееся перегруппировать свои войска на дальних рубежах обороны, а сотнями тысяч терявшее их в тщетных попытках удержать стратегически невыгодные позиции, но не отступить на восток. Неправильно было определено и направление главного удара вермахта. Полагая, что основные силы немцев будут направлены на захват сырьевых районов Украины, прежде всего Донбасса, и на взятие Москвы, советское командование не сразу распознало, что основные силы противника были брошены не туда. Между тем, в тексте директивы № 21 сказано предельно конкретно и ясно: “направление главного удара должно быть подготовлено севернее Припятских болот. Здесь следует сосредоточить две группы армий.

Южная из этих групп, являющаяся центром общего фронта, имеет задачу наступать особо сильными танковыми и моторизованными соединениями из района Варшавы и севернее нее и раздробить силы противника в Белоруссии. Таким образом будут созданы предпосылки для поворота мощных частей подвижных войск на север, с тем чтобы во взаимодействии с северной группой армий, наступающей из Восточной Пруссии в общем направлении на Ленинград, уничтожить силы противника, действующие в Прибалтике. Лишь после выполнения этой неотложной задачи, за которой должен последовать захват Ленинграда и Кронштадта, следует приступать к операциям по взятию Москвы…