Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир

Инцидент на китайско-советской (тогда маньчжурско-советской) границе в районе озера Хасан имел незначительные масштабы, однако повлек за собой весьма далеко идущие последствия. Предметом спора являлась гряда холмов, которую каждая из сторон полагала своей территорией. От имени правительства Маньчжоу-Го японцы утверждали, что граница проходит по западному берегу реки Хасан, Советский Союз же полагал, что она пролегает по самой гряде. Сопки имели стратегическое значение, с них просматривалась река Тюмень-Ула и ведущие к Приморью и Владивостоку железная и шоссейная дороги. Для японцев высоты были важны еще и тем, что они прикрывали от наблюдения идущие в северном и восточном направлениях их стратегические железнодорожные и шоссейные коммуникации. В июле 1938 года информация харбинской резидентуры о концентрации японских полевых войск была подтверждена данными пограничной разведки. Одновременно посол в Москве Сигемицу потребовал отвода советских частей из региона, заявив: “У Японии имеются права и обязанности перед Маньчжоу-Го, по которым она может прибегнуть к силе и заставить советские войска эвакуировать незаконно занимаемую ими территорию Маньчжоу-Го”[383]. В действительности речь шла не столько о стратегически важных, но все же второстепенных высотах, сколько о желании японской армии прощупать крепость обороны советского Дальнего Востока, что явилось отражением борьбы армии и флота, иначе говоря, сторонников “северного” и “южного” пути предстоящей агрессии Токио. Японская армия ввязалась в конфликт самостоятельно, без консультаций с флотом и МИД, и вызвала этим очень резкую реакцию моряков и дипломатов. Первое столкновение произошло 29 июля 1937 года, однако японцы встретились тогда не с полевыми частями Красной Армии, а только с пограничниками, поскольку по причине традиционной расхлябанности и неразвитости инфраструктуры ТВД заранее предупрежденные войска все же не успели выйти на исходные позиции. Но вскоре подошли основные силы Особой Дальневосточной армии, и в результате ожесточенных боев с 31 июля по 11 августа японцы потерпели сокрушительное поражение. Первая проба сил Советского Союза закончилась для них неудачно.

По мнению некоторых исследователей, нападение на территорию СССР явилось, в частности, одним из следствий разведывательной активности, а именно обработки материалов опроса перебежавшего к японцам начальника УНКВД по Дальневосточному краю Г. С. Люшкова. Резидент РУ КА в Токио Зорге передал в Москву фотокопию документа под названием “Отчет о встрече между Люшковым и специальным германским посланником и полученная в результате этого информация”, из которого явствовало, что перебежчик интенсивно внушал своим новым хозяевам мысль о слабости и непрочности обороны советского Дальнего Востока. Германский посланник, полковник абвера Грелинг, отнесся к ней скептически, чего нельзя было сказать о японцах, сформулировавших свою позицию на базе полученных от Люшкова сведений. Зорге также проинформировал Центр, что японская сторона, независимо от хода событий, не позволит пограничному конфликту перерасти в полномасштабную войну. Достоверность такой трактовки побудительных причин к конфликту вызывает немалые сомнения. Перебежчик не являлся военным и не располагал действительной информацией о системе обороны, поэтому вряд ли его сообщения были приняты японскими генштабистами всерьез.