Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый

Хотя О’Рейли содержался в заключении с большим комфортом, стремление к свободе возобладало, и в июле 1944 года он сумел вырваться из лагеря Арбор Хилл. Беглец скрывался почти год, но 9 мая 1945 года был вновь арестован по информации его родного отца, получившего за это обещанную награду в 500 фунтов стерлингов. Оказалось, однако, что это якобы предательство было совершено по просьбе самого О’Рейли, которому отец сразу же после получения премии передал все полученные деньги. Агента неоднократно допрашивали представители G2 и МИ-5, правда, последние лишь передавали вопросники через “дублинскую связь” и никогда не работали с ним лично. Несколько позднее О’Рейли получил в свое распоряжение отобранные при аресте 143 фунта. Все это финансовые операции помогли ему после освобождения купить в Дублине за 7100 фунтов небольшой отель “Эспланада”, а позднее открыть бар около бывшего здания G2. Заведение именовалось “О’Рейли’с”, но было известно в ирландской столице как “Парашют”, а его владелец получил прозвище “Парашютист”. Позднее авантюристическая натура забрасывала бывшего германского агента в Нигерию, Перу и Великобританию, где его, как ни странно, в 1967 году приняли на государственную службу и направили в Каир для налаживания радиосвязи во время “Шестидневной войны”. В дальнейшем О’Рейли жил в Дублине и был там похоронен после гибели в автокатастрофе 4 мая 1971 года.

ЧАСТЬ 5 СССР

1. НАЧАЛО

22 июня 1941 года Красная Армия получила сокрушительный удар, не только губительный для личного состава и материальной части, но и практически полностью дезорганизовавший ее системы связи и управления войсками. Москва периодически утрачивала контроль даже над фронтами, терялись целые армии, не говоря уже о корпусах, дивизиях, полках и батальонах. Определенную роль в этом сыграли диверсанты “Бранденбурга”, уничтожавшие проводные линии и узлы связи, перехватывавшие делегатов связи и атаковавшие командные пункты небольших подразделений. Радиосвязь в войсках была недостаточно развита, к тому же обоснованные опасения в защищенности коммуникаций породили своего рода “радиобоязнь”, препятствовавшую ее использованию. Случалось, что гражданские телефонные и телеграфные линии Наркомата связи продолжали действовать в условиях отсутствия военной связи, и зафиксированы случаи, когда офицеры генштаба получали информацию о наличии или отсутствии своих или германских подразделений в каком-либо из населенных пунктов, просто позвонив по междугородной линии председателю местного Совета. Естественно, что при такой организации получения сведений о собственных войсках аналогичная задача в отношении противника решалась еще хуже. Силы вермахта то недооценивались, то переоценивались. Как уже указывалось, высшее военное руководство СССР во главе со Сталиным сохраняло убежденность в том, что Германия держит на Западе не менее половины своих сил, тогда как в действительности там находилось не более трети войск второй линии. Именно этим заблуждением в основном и объяснялась пагубная директива № 3 от 22 июня 1941 года о переходе Красной Армии в наступление, значительно ухудшившее общую обстановку на фронте. Вскоре командование ударилось в противоположную крайность и начало значительно переоценивать противостоящие силы. Периодически из штабов фронтов в Ставку поступали сообщения о вводе немцами в действие на каком-либо из участков танковой группировки, практически равнявшейся всему количеству бронетанковой техники вермахта. Все это происходило из-за непригодности существовавшей системы разведки для условий военного времени.