Негласный обмен (СИ)

Я затаился на дереве не очень далеко от нужного места и на всякий случай старался ни о чём не думать. Дерево как убежище показалось весьма удобным, а вот с мыслями всё ещё были проблемы, ведь я ловил отголоски чьих-то речей — значит, и они вполне могли услышать мои.

Кроме того, непонятно, станет ли меня искать Айомхэйр. Раньше наступления ночи поводов нет, но у него было своеобразное мышление, так что уверенно утверждать что-либо я бы не взялся.

Через какое-то время голоса утихли или отдалились. Я глянул вверх, на едва пробирающееся сквозь гущу ветвей солнце — полдень. Попытки вспомнить, есть ли какая-то связь между временем суток и активностью лесного народца, ничего не дали. Всё же мама не слишком углублялась в местные предания, а отец и вовсе был плохим рассказчиком, потому тоже никогда ничего такого не упоминал. А мой скромный круг знакомых слишком мал, чтобы в него входили любители сказаний о фейри.

Интересно, почему у меня никогда не было интереса…

Я двигался быстро, чётко и гармонично, ловя каждый звук, каждое движение леса, с трудом удерживаясь, чтобы просто не рвануться дальше в его глубину, не уйти в него целиком, остаться, изучить, понять…

Что-то отвлекало меня от этого, удерживало, и не удавалось вспомнить, что же могло быть важнее и сильнее этого запоздавшего на годы зова. Нельзя сейчас. Почему нельзя?

В этот миг я был готов согласиться на что угодно — но его развеял вид всё той же зачарованной клетки.

Подруга Этайн. Этайн.

Я помотал головой, пытаясь сосредоточиться на конкретном месте и моменте. Рядом никого не было. Но я не могу подойти к ней вот так. Кроме того, я не знаю, в какой же момент её сюда утащили, а значит, она может уже знать, что я не человек.

Тогда вариант только один.

Я остановился, прикрывая глаза — это наверняка было необязательно, Айомхэйр менялся просто так, не отводя от меня взгляда, но я слишком плохо представлял, что надо делать, потому мысленными мазками как кистью намечал для себя облик.

Золотистые кудри, голубые глаза, россыпь веснушек, круглое простодушное лицо. Золотистый загар. Широкий нос.

Пару лет назад я рисовал ему портрет в подарок — и сейчас словно делал с него копию. У нас не было общих черт, да и мы с Этайн (то есть, только Этайн, но про это я продолжал забывать) сильно выделялись слишком светлой кожей, разрезом глаз и заострёнными чертами лица, отчего, собственно, и попали в детстве под чужие насмешки.

Я открыл глаза, сжав ладони в кулаки. Привычной спасительной от мира завесы волос не было, хотя я по привычке всё же повторил жест ко лбу, пытаясь выпустить пряди на лицо, но лишь неуклюже потянул золотистый локон, тут же вернувшийся в своё хаотично-беспорядочное положение.

У меня действительно получалось.

Руки точно оказались не мои. Я провёл ладонью по лицу, но не был уверен, что всё вышло верно.

На ощупь вроде не то, что должно быть… было. Уши точно не острые.

Но проверять здесь негде.

Я ранил Исси руку, но перебинтовать для видимости нечем, так что оставалось надеяться, что Нисса о ранении не знала. И что её не смутит обнажённый по пояс жених. А, если не смутит, то что у него нет каких-нибудь сильно заметных шрамов, потому что я Исси без одежды точно не видел, даже на реку не ходил плавать, потому что текущий поток воды вызывал тревогу и неприязнь.

Вокруг — всё ещё никого. Уверенность в этом сидела внутри, хотя, если подумать, я не мог знать наверняка, но, наверное, ощущения и звуки убеждали в этом. И необъяснимое чувство, позволяющее погружаться в лес, гласило, что чужаков здесь нет.

Причём рыжая девчонка, родившаяся рядом, таковой не была.

Не ощущалась. Интересно и не до конца понятно, как это работает, но сейчас не время вдумываться.

Нужно попытаться сосредоточиться на деле.

Подруга Этайн была без сознания, но дышала. То ли сон, то ли обморок, непонятно, но внешний повреждений нет. Это к лучшему, необходимость одновременно прослушиваться и думать о деле и так вызывала раздражённое беспокойство, если вдобавок взаимодействовать с ней, то и вовсе можно потеряться в мыслях.

Клетка была, по сути, просто куполом из ветвей. Ещё живых. Дерево удобно наклонено, словно мостик, а дальше его ветви срослись так, как им велели. Если убрать где-то три-четыре прута, то этого должно хватить.

Дверь мне подчинилась, а там было мёртвое дерево, ещё и скреплённое железом.

И никого из фейри поблизости не находилось, так что обещания, я, между прочим, не нарушал.

Прикосновение и представление, как ветви возвращаются на законное место, тянясь к солнцу — и вот уже те так и сделали.

Нисса была крупнее и оттого тяжелее Этайн, но на руки её поднять все равно получилось. Пожалуй, выйдет её донести поближе к городу, но вот до конца я этого сделать не смогу, опасно. Что тогда? Можно будет положить её куда-то и посторожить, пока не очнётся, но это может означать стычку…

Первым делом я шмыгнул с ней на руках в лес, продолжая перебирать варианты. И при этом, с одной стороны, держаться чащи без фейри, с другой, постепенно возвращаться в сторону города.