Неглубокая могила

Чернослив играл в шахматы с Врачевателем Души. Взгляд Чернослива был затуманен — похоже, старик уже успел чем-то нагрузиться, но это никак не сказывалось на его игре. Врачеватель Души махнул рукой, приглашая Курца в гости. Тому пришлось низко пригнуться, чтобы забраться под навес из строительного пластика.

— Джозеф, — сказал Врачеватель Души, протягивая Курцу руку, — я так рад снова видеть тебя.

Курц крепко пожал сильную руку лысого негра. Врачеватель Души был с Черносливом одних лет, но он значительно лучше сохранил свою физическую форму. Врачеватель Души относился к тем немногочисленным бездомным, которые не были ни алкоголиками, ни шизофрениками. Плотного телосложения, лысый, бородатый, ходящий всю зиму в твидовом пиджаке и шерстяном свитере поверх двух или трех рубашек, Врачеватель Души обладал вкрадчивым голосом, мудростью ученого и — как всегда казалось Курцу — самыми печальными глазами на свете.

Чернослив посмотрел на Курца так, словно перед ним был представитель внеземной жизни, только что телепортировавшийся из далекой галактики.

— Джозеф?

Судя по всему, истощенному старику было намного уютней в утепленной летной куртке, подаренной ему Курцем. «Дар Софии Фарино бездомным», — подумал Курц и тотчас же улыбнулся, вспомнив, что когда она отдавала куртку ему, это действительно был дар бездомному.

— Пододвигай ящик, Джозеф, присаживайся, — пробормотал Врачеватель Души. — Мы как раз приближаемся к эндшпилю.

— Тогда я посмотрю, чем у вас кончится дело, — сказал Курц.

— Чепуха, — заметил Врачеватель Души. — Игра будет продолжаться еще пару дней, а то и больше. Кофе не желаешь?

Старый негр склонился над видавшей виды электроплиткой в дальнем конце лачуги, а Курц отметил, какие могучие мышцы спины и плеч проступили сквозь тонкий пиджак. Он не имел понятия, каким образом бродягам удалось подключиться к электричеству, но плитка работала, а у Врачевателя Души к тому же имелся восстановленный портативный компьютер, пристроившийся рядом со старым спальным мешком. В качестве заставки экран бороздили какие-то хаотические узоры, судя по всему, запрограммированные нынешним обладателем компьютера, что добавляло света к тусклому сиянию светильника.

Пока Врачеватель Души и Курц пили кофе, Чернослив раскачивался сидя, время от времени закрывая глаза, чтобы полнее насладиться внутренними образами. Врачеватель Души задавал вежливые вопросы относительно того, как Курц провел последние одиннадцать с половиной лет своей жизни, а Курц пытался отвечать на них с юмором. Наверное, в его ответах все же было что-то остроумное, потому что громкий смех Врачевателя Души в конце концов вывел Чернослива из задумчивого оцепенения.

— Итак, чем мы обязаны радости твоего ночного визита, Джозеф? — наконец спросил Врачеватель Души.

За Курца ответил Чернослив:

— Джозефу предстоит сразиться с ветряными мельницами... если точнее, с ветряной мельницей по имени Малькольм Кибунт.

Густые брови Врачевателя Души взметнулись вверх.

— Малькольм Кибунт — это не ветряная мельница, — тихо произнес он.

— Скорее, это кровожадный мерзавец, — сказал Курц.

Врачеватель Души кивнул:

— И даже хуже.

— Он Сатана, — вставил Чернослив. — Кибунт является воплощением Сатаны. — Его слезящиеся глаза попытались сфокусироваться на Врачевателе Души. — У нас здесь присутствует настоящий теолог. Каково происхождение слова «сатана»? Я что-то забыл.

— У этого слова корни в древнееврейском языке, — сказал Врачеватель Души, хлопоча вокруг ящика, служившего столом, и раскладывая на нем хлеб и фрукты. — Оно означает «тот, кто вредит, мешает и выступает в качестве противника». То есть «враг». — Отодвинув шахматную доску, он положил перед Курцем еду. — «Возьми пшеницы и ячменя, и бобов, и чечевицы, и пшена, и полбы, и всыпь их в один сосуд, и сделай себе из них хлебы», — зычным голосом произнес он нараспев. — Книга пророка Иезекииля, глава 4, стих 9.

Торжественно разломив хлеб, Врачеватель Души протянул кусок Курцу.

Курц знал, что дважды в неделю находящаяся неподалеку городская пекарня оставляет на стоянке без присмотра грузовик с черствым трехдневным хлебом. Бездомным было прекрасно знакомо это расписание. У Курца заурчало в животе. За весь день он ничего не съел. Взяв одной рукой мятую кружку с горячим кофе, он другой принял хлеб.

— Книга Песни Песней Соломона, глава 2, стих 5, — продолжал Врачеватель Души, выкладывая перед Курцем два перезрелых яблока. — «Освежите меня яблоками».

Курц не сдержал улыбки.

— В Священном Писании действительно приводятся рецепты блюд? И там рекомендуется есть яблоки?

— Ты совершенно прав, — подтвердил Врачеватель Души. — Третья книга Моисеева, Левит, глава 7, стих 23 настолько злободневна, что рекомендует не есть «никакого тука ни из вола, ни из овцы, ни из козла», — хотя, если бы у меня сейчас нашелся кусочек жирного бекона, я бы его пожарил.

Съев хлеб, Курц откусил кусок яблока, запивая обжигающим кофе. Ему очень давно не приходилось отведывать такой вкусной трапезы.

Заморгав, Чернослив сказал: