Негодяй в моих мечтах

Джек замер, не донеся до рта вилку с кусочком восхитительного омлета – а ведь он уже забыл, когда завтракал с аппетитом! – и задумался над вопросом.

– Полагаю, что нет. Мелоди грустно покачала головой:

– Как плохо.

Джек не мог не осведомиться:

– А как этим чудным утром обстоит дело с бородавками у вас, капитан Мелоди? Лицо Мелоди просветлело.

– Я потрогала жабу, так что у меня должна будет появиться бородавка! – Она высоко подняла указательный пальчик. – Ты еще ее не видишь?

Джек долгую минуту пристально всматривался в розовый пальчик, затем с сожалением покачал головой:

– Боюсь, пока никаких изменений.

Мелоди насупилась:

– Надеюсь, они скоро появятся. Мне не хочется сноба тыкать пальцем в жабу. Это противно.

– Можно предположить, что жаба тоже была не в восторге от этого столкновения.

Мелоди соскользнула со своего стула и направилась к Джеку, для скорости путешествуя под столом. Ей почти не нужно было пригибаться. Джек отклонился назад и вежливо приподнял скатерть для ее выхода. В этот момент в столовую вошла Мэдлин. – Мелоди! Ради Бога, обойди вокруг стола.

Мелоди без малейшего раскаяния на личике спокойно вскарабкалась на колени к Джеку. – Папу нужно пожалеть, Медди. – Она обвила его за шею пухлыми ручками и положила голову на плечо. – У него нет ни одной бородавки.

Мэдлин недоуменно заморгала.

– Прими мои поздравления. – Она помедлила около своего обычного места за столом, но потом решительно двинулась на другой его конец, чтобы сесть поближе к Джеку и Мелоди. Уилберфорс материализовался рядом, чтобы усадить Мэдлин на новое место. В течение нескольких секунд перед ней появились тарелка с завтраком и чай с молоком в предпочитаемой ею пропорции.

Мэдлин улыбнулась Уилберфорсу:

– Все замечательно, как всегда.

Уилберфорс поклонился:

– Я передам это повару. Он будет счастлив.

Уилберфорс бесшумно и неторопливо долил Джеку кофе: и перенес тарелку Мелоди на другую сторону стола. Джек ощутил неловкость, сообразив, что никогда не передавал комплиментов отличнейшему повару клуба.

Он громко откашлялся, все замерли и посмотрели на него. Чувствуя себя не совсем уютно, он сухо кивнул Уилберфорсу:

– Пожалуйста, прибавьте к словам леди Мэдлин и мои комплименты.

Уилберфорс два раза моргнул, что для него означало полное потрясение.

– С большим удовольствием, милорд.

Когда Уилберфорс покинул комнату, Джек смущенно повел плечами.

Медди послала ему легкую сочувственную улыбку.

– Я прошу прошения, Джек, за то, что так удивилась. Просто ты редко говоришь с кем-нибудь, кроме Мелоди.

Мелоди с чувством закивала головой:

– Она права, папа. Ты говоришь только со мной. – Она снова прильнула к его плечу. – И с Горди Энн.

– Горди Энн – отличная слушательница.

Леди Мэдлин скрыла улыбку за салфеткой.

Мелоди еще сильнее вжалась в него.

– Дядя Колин говорит то же самое.

Когда-то отличной его слушательницей была Лорел. Когда Джек с ней разговаривал – действительно разговаривал, – почему она не желала его слушать? Это казалось невозможной задачей: раскрыть душу под ее ненавидящим взглядом. Он совершил много непростительных поступков. Если бы имело смысл просить прощения, он попытался бы преодолеть привычку молчания и побороть сумерки, наполнявшие его.

Он приказал бы себе стать другим, раскрыться, дотянуться до нее, коснуться ее волос, уткнуться лицом в ее шею, пробежаться ладонями по ее телу, так прекрасно расцветшему после материнства… такое пышное, и жаркое, влажное под его прикосновением.

– Э-э, Джек?

Он вырвал себя из фантазии, заставившей бурно забиться сердце, и увидел, что комната опустела. В ней оставался только Колин, который стоял у стола, дожевывая кусочек тоста и хмуро разглядывая друга.

Джек судорожно сглотнул, чувствуя, что краска бросилась ему в лицо.

– Доброе утро. А куда подевалась Мелоди?

Колину пришлось торопливо дожевать то, что было у него во рту, прежде чем ответить.

– Четверть часа назад я видел, что она поднималась наверх. – Он недоуменно хмыкнул. – А где пребывал ты? «О, я тоже был наверху. На чердаке. В Лорел».

– Задумался, – буркнул Джек.

Колин дожевал и проглотил свой кусочек и, ухмыляясь, произнес:

– Ты затерялся в своих мыслях. Я уж было собрался принести тебе карту возврата.

Джек встал на ноги и бросил на стол салфетку. Его тарелка с остывшим завтраком стояла нетронутой.

Ему не нужна была никакая карта возврата. Ему нужна была Лорел. Нет, подождите. Самым важным в жизни была Мелоди. Это Мелоди вывела его из мрачной черноты к свету.

А может быть, ему были нужны все трое… Мелоди, Лорел… и он сам.

Словом, ему была нужна семья.

Глава 15

А на чердаке Лорел, чувствуя себя богиней после умывания в тазике и одевания, в прелестном новом платье и восхитительном нижнем белье сидела после завтрака за столом.

На коленях у нее восседала ее красавица дочка и показывала ей котенка. Жизнь не могла быть прекраснее. Беззаботная детская болтовня Мелоди лилась бальзамом в душу, утешая, растворяя все грустные моменты прошлого, каждый его утраченный час, каждый пустой день. Все это уносилось прочь в преддверии их ясного, чудесного будущего.

– Я хочу назвать этого котенка.