Негодяи Z (СИ)

Барри плюхнулся в водительское кресло и, борясь с зевотой, обнял себя за плечи. Идея спать по очереди наверняка была связана с тем, что Лен попросту пытался избегать его. Лен ведет себя, как ребенок, подумал Барри. Он уставился в запотевшее окно, за которым не было видно ничего, кроме снега.

Он должен просидеть здесь два часа. Первые минуты показались ему вечностью, и Барри тут же решил, что это «ночное дежурство» абсолютно бесполезно.

Если зомби не заметили их прежде, вряд ли это случится посреди ночи. Делать было совершенно нечего, даже смотреть в окно не имело смысла, потому что снег плотно облепил весь кемпер, наглухо закрывая обзор.

Барри давно прочитал почти все имеющиеся у них книги — минут за тридцать. Одни дрянные романы и слишком много Стивена Кинга для человеческого мозга. Так что чтение тоже отпадало.

От нечего делать он забарабанил по стеклу пальцами, и Шона рядом с ним пошевелилась. Барри вздохнул и откинул спинку сиденья. После недолгой борьбы с охватившим его ознобом, он поднялся, достал из шкафа толстый плед и, усевшись обратно и натянув его до самого подбородка, посмотрел на свое отражение в окне.

Я действительно становлюсь тощим, подумал он. Почти три месяца в тяжелых условиях апокалипсиса, отсутствие достаточного количества еды и возможности потворствовать быстрому обмену веществ сделали свое дело. Его скулы заострились, а щеки впали. Мышцы сильнее выделялись под кожей, вены на руках проступали четче, а фигура приобрела какие-то резко очерченные линии. Барри это совсем не нравилось.

Когда они доберутся до Централ Сити, он обязательно ограбит какие-нибудь продовольственные склады и наестся вдоволь.

Теперь он мог бежать.

Поерзав в кресле, Барри плотнее закутался в плед и уткнулся в него носом. Снаружи было еще холодно, но если одеться потеплее и найти ботинки как у Обратного Флэша, он мог бы добежать до Централ Сити, как только стая зомби пройдет мимо.

Это означало бы оставить Леонарда. Оставить Негодяев.

Он способен на это?

Барри оглянулся и пробежался взглядом по свернувшемуся на полу Хартли, неудобно лежащим Мику и Марку, черной занавеске, охраняющей сон Лизы, а потом уперся в синюю простыню, больше похожую на непроницаемую стену.

Если я оставлю Лена.

Мысль была настолько болезненной, что от нее защипало в глазах. Барри потер их ладонью и отвернулся к окну.

Если я оставлю Лена, вряд ли у меня получится когда-нибудь снова отыскать его.

Он плотнее закутался в теплый плед.

Я не смогу защитить его, если вдруг нападут зомби. Не узнаю, все ли с ним хорошо. Пробегая милю за милей, я буду думать лишь о том, как далеко я от него.

Неужели Барри теперь стал таким? Он собирался повернуться спиной ко всем, кого любил, к друзьям, к семье, и продолжить путешествовать черепашьими шагами, только чтобы быть рядом с Леонардом Снартом?

Барри не нравилось просто сидеть и ждать, когда между ним и Леном что-то не ладится. Самое ужасное — бездействовать, когда можно что-нибудь сделать и все исправить. Барри всегда работал над отношениями, не позволяя закончиться чему-то на плохой ноте. И он всегда мог извиниться. «Любовь — сложная штука, и ты постоянно должен поддерживать ее». Он не помнил, где услышал эти слова, но считал их правильными. Может быть, так говорила его мама?

Барри поднял ноги на сиденье и обнял колени. Интересно, какой была мама Лена? подумал он. Вытащив руку из-под пледа, он прислонил палец к морозному окну. Не задумываясь, он нарисовал на стекле знак молнии. А каким был его отец? Лен никогда не говорил о нем. Барри лишь знал, что Лен ненавидел его.

Неужели это из-за отца Лен в семнадцать лет начал криминальную жизнь? Барри посмотрел на молнию и обвел ее по окружности. А Лиза? Они росли в семье полицейского и стали известными преступниками. Такое случается не каждый день.

Эмблема Флэша постепенно бледнела на стекле. Барри пытался бороться со сном, часто моргая; воздух холодил нос и пальцы, но теплый плед убаюкивал, погружал в сон. Рядом с молнией Барри провел линии, а затем, чуть подумав, переделал их в колчан со стрелами.

Барри и Лен поссорились, потому что слишком волновались друг за друга. Боже, худшей причины и придумать было нельзя.

У самого края окна он нарисовал собаку, и поскольку место закончилось, добавил сверху шляпу и написал «Хэл говорит: Подавитесь зомби!».

— Хорошо, что ты никогда не пытался стать художником, — вдруг прошептал на ухо голос Лена.

Барри подскочил на месте. Резко обернувшись, он запутался в пледе и чуть не свалился с сиденья.

— Что…

Лен зажал ему рот прохладной ладонью.

— Шона спит.

Ну, конечно. Давай поговорим теперь, когда я не могу кричать на тебя, уныло подумал Барри.

— Я просто хотел, чтобы кто-то из нас бодрствовал. Тебе необязательно сидеть здесь, если ты не хочешь, — тихо произнес Лен.

Он выглядел уставшим. Расслабленным и изможденным. Спокойным. Зевнув, он облокотился на спинку сиденья. Под его весом оно чуть отклонилось, и Барри неожиданно почувствовал уверенность оттого, что Лен был рядом.

— Но ты сам оставался здесь, — сказал он.