Негодный объект (СИ)

Но, как оказалось, отправив меня на заклание, Иваныч преследовал скрытую, как он говорил: "нижнюю" цель. Побегав за мной недели две, сингапурцы взяли меня в 22 часа 20 минут на Томсон роуд, когда я выходил из китайской столовки, якобы, не дождавшись в очередной раз своего связного.

Я обычно там садился на рейсовый автобус, шедший как раз до завода. Лишь иногда, я прогуливался до следующей остановки, по пути присаживаясь на "почтовую скамейку", допивал своё пиво и проверял "почтовый ящик". Я напрашивался и напросился.

То, что со мной произошло дальше и было заблокировано в моей памяти. Меня взяли, применили все степени получения информации, и я им всё рассказал. После этого они и наложили первый блок. Я же помнил, как очнулся в заводском баре в 24-00, когда усталый бармен, растолкав меня, сказал: "Гоу хоум. Ви ар клоузид". И я побрёл на танкер, не понимая, как я мог не только "так" нажраться, но и вообще "нажраться", когда у меня оставались деньги только на обратный проезд на автобусе. Семьдесят центов. На следующий день, оказалось, что меня напоили пожарники, квартировавшей там пожарной части, у которых я иногда играл в волейбол. Теперь же я знал, что пожарники только внесли меня в бар, усадили за стол и ушли.

А потом прилетел Иваныч, убедил меня задержаться на месяц, и началась настоящая работа: открытие счетов, фирм, наем персонала, приобретение собственности. Наша "работа" не ограничивалась не только Сингапуром, но и вообще Юго-Восточной Азией. Кое-что из той "работы" забыть бы точно, стоило. Меня стало слегка подташнивать. Танкер уже ушел из "шип ярда" работать, а я всё кувыркался по миру.

Надо понимать, что Союз, рухнул, и систему финансирования деятельности закордонной разведки надо было срочно перестроить, переключить, так сказать, её финансовые потоки. Официально Иваныч из службы уволился, но долг для него был превыше всего. Его не оставляла ответственность за всех нелегалов, и лично им выпестованных птенцов его гнезда.

Вместе со мной "кувыркались" ещё двое молодых офицеров, с которыми я повстречался позже, уже в двухтысячных у Иваныча в Фонде, где мы искренне знакомились заново. Друг друга не помнили. Ещё я "вспомнил", как по окончании "дела на миллиард", как говорил Иваныч, он подключил меня к такому же прибору, как у сингапурских "партнёров", сказал: больно не будет. Так надо", вколол мне какую-то жижу, и я очнулся с честными глазами младенца. В здравом уме и чистой памятью.