Неигра

Алёна – театральный художник. Она училась на Баксте, Сомове, Бенуа… Орудовала райскими цветами, управляла сверхъестественными линиями. И сама была стилизована. Она взяла из Серебряного века стиль и облик, и переняла серебряновековое настроение.

Красота не может не внушать сожалений. Каждая черта её – говорящая. И говорит она о недолговечности. О том, что еще миг, и все пропадет, даже совершенство обречено. Вершинные проявления жизни так же уязвимы, как её нелепая глина. Алёне было страшно видеть красоту.

Она везде находила предначертания. Ей, бывало, снился Конец Света, оформленный со всей помпезностью: черные кони, трубы, мир, сминающийся, как бумага, страшные реки, отчаянно мечущиеся деревья, дороги, которым нет конца… Однажды она видела такую дорогу наяву, и даже держала на ладони – ленту Мёбиуса. Держала на ладони страшную полоску бумаги – и смеялась.

Веселье всегда жутко. Алёна знала – даже если опьянеешь, захохочешь, станешь болтать, любовно озирая мир – приступит боль контраста. Одолеет ясность осознания: оранжевые занавески, прозрачные бокалы, свет и тепло, люди и их располагающие облики – обман, мир не такой. И не за что уцепиться – вокруг иллюзии, отражения, блики, пустота… Всё – Игра.

Алёна зажимала в руке угольный карандаш и рисовала твердыми, крошащимися линиями силуэты более чем выразительные – кричащие, взывающие. Линии вырывались, цвета вопили, манжеты и воротники трепетали, пуговицы ударяли в глаза.

Двойняшки похожи на Алёну – стройные, белокожие и рыжекудрявые. Внешне различить Машу и Таню сложно. Но внутренне они разнятся. Они уже ходят в разные школы.

Алёна смеётся! Танька выпрашивает у неё брошки из стекла!

Дочка обнаружила их в галантерее по дороге из школы. Безобразные стеклянные алмазы оскорбляли Алёну. Но Танька зачарованно подолгу на них глядела. И Алёна купила Таньке стекляшки, но с условием, что она ни в коем случае не станет надевать их.

И не надо! Таня хранит свои сокровища под подушкой и втайне любуется. И чувствует то же, что в детстве: корзина с игрушками мала. Самое интересное – вне ее. Настоящий мир…

А Маша уже готовится выйти на сцену. И все знает про Игру, ничего не боится!

Когда у мамы гости, Танька часами сидит со взрослыми – такими непонятными, но умными, надежными, сильными, добрыми. У неё нет грустных и колючих мыслей. Никаких мыслей. Ни тени детского негативизма. Она не допускает существования Игры. Она думает, всё взаправду. Нечто отменно важное в мироустройстве ускользает от нее.

Танька не догадывалась, объяснить ей было нельзя. Слова не выразят слишком простого – для простого нет слов. Есть особый инстинкт узнавания краеугольных вещей.