Неигра

А фарфоровая девочка не взрослела. Запылилась, а всё такая же. Дедушка тысячу лет назад подарил ее своей невесте, блаженнопамятной светозарной бабушке… Статуэтка, может быть, старше самого старика-саламандры. Танька давно уже доросла до полки серванта и обнаружила волшебную девочку обитающей в незначительном замкнутом пространстве. Таньке неинтересно даже глядеть на неё. Она ждет другого вестника настоящего мира – Дроссельмейера.

Маша играет на фортепьяно – свободно, ярко. Но лучше всего поет.

Она уже выступала на сцене! Гордый дедушка-саламандра и тихо ликующая Таня дарили ей цветы. В шкафу висит ее белое концертное платье, завернутое в целлофан.

А Танька убеждена в реальности выдуманного ею Дроссельмейера. Гофмановский Дроссельмейер, сказочный – в сказочном царстве вместе с Мышиным царем, а Танькин, подлинный – уже чистит коня, отправляется на поиски своей нареченной, и скоро будет здесь!

Алёна смеётся. Машин зеркальный столик ломится от пудр, помад, духов. А посреди всех сокровищ – белоснежный томик Анны Ахматовой. Машино белье в ящиках для аромата пересыпано мандариновыми корочками.

А Танька поглощена серией приключенческих романов – пухлых, пыльных книг, до того увесистых и одинаковых, что они напоминают Алёне детские кубики, из которых понарошку строятся города. Просто детская игра, куклы и кубики! Спрятавшись за этими кубиками, Танька чистит мандарины и бросает корки на пол.

Ночью Машу привез на белой машине какой-то незнакомый человек. Алёна перестала смеяться, подошла следом за нею к большому зеркалу.

– Неужели ты не понимаешь, что так нельзя? – испуганно спросила отражение Маши.

– Спокуха! Это всего лишь Майк. К кому попало я не сяду! Ты начиталась Лолиты и замандражировала? – ответила дочка.

– Ты откуда знаешь? – смутилась Алёна.

– Ты ее прячешь под матрасом, – улыбнулась Маша своему отражению, – вообще, не паникуй, я себе цену знаю. Лучше следи за этой тихоней Танькой…

Маше никак не удавалось закрепить в большом зеркале свой профиль. Она подала Алёне ручное зеркальце.

– Держи.