Неигра

Таня, лежа на полу, рисовала и болтала ногами. Она раскрашивала перо на шляпе графа де ля Фер. Карандаши катались по полу, рокоча и подпрыгивая на неровностях паркета – там и перо со шляпы графа ломалось, и нога лошади подгибалась, и овал лица красавицы с желтыми волосами морщился.

Из-за карандашей неслышными оказались деликатные шаги Аллы, Алениной подруги, благовоспитанной, как королева, с прической-венчиком, и Таня не повернула головы. Зато на Аллу посмотрела старинная фарфоровая статуэтка с полки старого серванта. Потом в комнату заглянул Алеша Кукольник, друг Аллы, похожий на кота. С тем же выражением фарфорового равнодушия статуэтка взглянула и на Кукольника. Она явно гордилась своей грацией, кудряшками, платьицем, была очаровательна, насмешлива и поэтому смотрела свысока. А рисующая девочка не услышала вкрадчивых шагов Кукольника из-за карандашей.

Взрослые склонились над смешным рисунком.

– Что это? – спросила Алла про перо.

– Граф де ля Фер обнаружил клеймо на плече миледи и велел ее казнить, – объяснила девочка, все еще не поворачивая головы.

– Казнить? – переспросил Кукольник.

Девочка взглянула. Этот взрослый человек казался обиженным. Алла стиснула виски нежными белыми пальцами.

– Боже, какой ужас! – она даже прикрыла мизинцами зажмуренные глаза, – неужели это правда?

– Вы не читали «Трех мушкетеров»?

– Нет, я так и не смогла, там с первых же страниц драки, убийства, насилие, обман…

– Да, – подтвердил Кукольник, – очень спорная книга. Без конца нарушаются элементарнейшие законы человечности, а о нравственности вообще говорить не приходится.

– Наоборот! Мушкетеры больше жизни ценили честь и благородство!

– Это благородно – обидеть женщину? – строго спросил Кукольник.

– Но она была исчадием ада! Тогда осталась бы жива Констанция!

Фигурки легко переставлялись.

– Но разве можно убивать?

Они смотрели в прозрачные, веселые, светящиеся, как морские ракушки, глаза Таньки, и не верили, что девочка может быть такой бесчувственной.

– Но герцог Букингемский…

– А этот вообще разорил Англию, – воскликнул Кукольник, – когда подрастешь, все сама поймешь. А пока ты должна верить взрослым.

– Я ненавижу миледи, – сказала девочка, – и не верю взрослым!

Алла ахнула. Кукольник вышел, покачивая головой. В коридоре на него набросилась Бука и схватила за пятку. А девочка продолжала рисовать, и яркие карандаши нравились ей гораздо больше пастельных и тонных.