Неигра

Как только Алла и Кукольник оказались на ночной улице, он пожаловался ей:

– Смертельно хочется взбитых сливок… Мне кажется, их собака невзлюбила меня… А кто была эта девочка – Маша или Таня?

Он знал хорошее местечко под простертой рукой Долгорукого. Цукаты помогали от депрессии. Алёша тосковал по дому, где остались кружевные гардины, большой телевизор и вареники с вишнями. Он любил все, чего лишился, он был сластеной. От этого особенно неуютно казалось в чужом городе…

Непонятен, труден такой порядок вещей – для того чтобы очутиться в желанном пункте, нужно сперва побывать в совсем не желанном – на грязном противном вокзале, например, а еще прежде покинуть место, где находишься, и где уютно.

«Мой хозяин, жестокий шарманщик, меня заставляет плясать…» – жаловалась обезьянка-актриса. Вот и Алеше Кукольнику пришлось уехать в Москву.

Он завел артистический берет, стал ходить рисовать «натуру». Снял комнату и приобрел подзорную трубу. Эта вещь – особенная. Она позволяла наблюдать жизнь чужих людей, если только они позабыли задёрнуть занавески… Алёша видел множество разных картинок, и ему казалось, так в один прекрасный день можно нашарить собственную картинку, свое благополучие, и войти внутрь. Он боялся трубу разбить, поцарапать, потерять… Как если бы всерьёз возлагал на нее надежды.

Покажи, – Маша вырывает рисунок из рук Таньки, – а, миледи? Платье порвалось в таком месте – это просто неприлично!

– Представляешь, приходила тетя Алла с каким-то дураком, дядей Алешей, он сказал, что граф де ля Фер безнравственный, потому что хотел убить женщину, – стала рассказывать Таня.

– Он, гад, не какую-нибудь женщину, он миледи хотел убить, такая скотина!

– Но ведь миледи страшная злодейка!

– Миледи – самая обаятельная… Миледи – моя любимица. Не трогай миледи! И пририсуй ей кусок платья.

– Он на кусте повис.

– Пририсуй, я требую! Или хоть бантик какой-нибудь, – совершенно непонятно, смеется Маша или сердится…

Дом – крепость, старая крепость. Дом хранит свои устои, чтобы предоставить приходящим в мир беспомощным существам пространство, где они могли бы выжить, могли бы примириться с жизнью, даже полюбить жизнь.

Сёстры заключены в круг удивительного, нестрашного, радостного существования. Где все во благо, все светло и чудесно, уже свое, любимое, но ещё впервые, новое, зато навсегда – вечное, осмысленное, драгоценное. Дом – магический круг, внутри которого все иначе, чем вне его.

Таня возвращается из школы – как в детской игре за нарисованную на асфальте мелом условную черту… Она считает свой драный диванчик в уголке крепостью, где никто не достанет, не обидит, откуда можно безопасно обожать мир и мечтать о нем – огромном, совершенно еще загадочном… И не знает, что чужое может проникнуть и сюда, за черту. Ликвидировать само спасительное пространство, стереть круг. И всё это – играючи, улыбаясь. Мир-сцену и тихий зал, где не играют, не разделяет ничего!