Неигра

В Голландии в семнадцатом, кажется, веке, непомерно дороги были луковицы тюльпанов. В луковице скрыт цветок. А в кармане Дроссельмейера, как в луковице, скрыт весь Танькин мир – её дом с книгами-кубиками и карандашами, зимние снежинки и запах сена, белый свет, душистые ночи, и первая гроза…

Щелкают молнии, шум дождя наводняет комнаты, заставляет воздух светиться изнутри. Дедушка-саламандра опять надевает ежевесенний бежевый костюм и прохаживается перед зеркалом, примеряя разные шляпы и галстуки.

– Как на мне смотрится?

Таня, притаившись на своем диванчике, наблюдает густые тени в углах комнаты. К вечеру появляется Маша. Она фыркает и отряхивается, как кошка.

– Туфли полны воды. Не иначе, как новый потоп, – она растирает мокрые ноги, – неужели лето будет дождливым? Брр…

Маша натягивает на ноги изящные колготки с блестками. За окном, в центре огромной, мягкой, сизой тучи появился просвет, и в него глядит палевый лучик.

Лучик упал Тане на руку, она встрепенулась, стряхнула его и вздохнула:

– Почему всё не так?

– Потому что дядя Алеша – дурак.

Маша накинула плащ и упорхнула. Умытая улица сияла золотом закатного солнца. Потом настали нежные, светлые, сказочные сумерки. В сумерках возник Дроссельмейер.

– Какой сегодня колоритный дождь!

Неужели заметил?!

– Вы не промокли? Горячий чай? Гренки? – захлопотал дедушка-саламандра.

– Пожалуйста. Как твои дела, Танька? Не сердишься? Я все время хожу околдованный Олей. Она ясновидящая. Ничего не ест, питание получает из Космоса, как солнечная батарея. Миниатюрная и грациозная. Видела бы ты, как она танцует при свечах – моя комнатенка преображается. Мистика – единственная Олина слабость. Я сам не свой, из-за нее все из рук валится…

Тане нечего противопоставить эффектам освещения, свечам и теням, танцу – обворожительной Игре. Кроме своих жалких духов, жалких выдумок. И чая с гренками…

Как будто незнакомое существо на фоне неба… Впервые Таньке снился не Дроссельмейер. Это существо не летало в небе, а находилось на балконе. Но было таким маленьким, что могло проскользнуть сквозь прутья. Таким легким, что способно было улететь. Таньке было страшно за него, очень страшно. Она тянула руки, хотела удержать… Она давно уже о нём думала – спустится с небес и спасёт.

Сестра вошла неожиданно, Танька уронила шитье с колен, смутилась.

– Что ты шьешь?

– Платье. У нас скоро свадьба! Так лучше заранее сшить. Столько будет хлопот.

– Замечательно, обожаю свадьбы! Вы пришли наконец к общему знаменателю?

– У нас будет ребенок…

– Атас… Так можно расписаться и в пятнадцать!

– Представляешь, какое счастье?

– Ненормальная, – засмеялась Маша, – а откуда у тебя такой крепдешин?