Неистощимая

Пред ясными очами начальника предстал только вчера сменившийся с дежурства Ежов – тот самый мужик, который прежде время от времени встречался Валентину Борисову на дороге, а в последний день пребывания Валентина на Божией земле так бездушно и грубо погубил – разумеется, по мнению Валентина – единственную его любовь – козу. Теперь на еврашкинских полупогончиках борисовского куратора едва заметно мерцали по четыре звездочки.

– Капитан Ежов по вашему…

Овсянников махнул на Ежова рукою, тот осекся. Овсяников вновь вспомнил, что капитан Ежов в родстве с Наркомом не состоял и не состоит.

– Как зовут? – сурово спросил Овсянников.

– Виктором, товарищ полковник!

– Да не тебя… – досадливо поморщился Овсянников. – Тебя знаю… Козу как зовут? Звали как?

Куратор Валентина Борисова затруднился с ответом. Овсянников оглянулся на Никодимова.

– Ма-ашкою, – негромко сказал тот.

– Видал, как старики работают? – в голосе Овсянникова прозвучала отеческая укоризна.

Ежов попервоначалу вольнодумно промолчал, что было вызвано вовсе не отсутствием чинопочитания, а просто-напросто тем, что капитан Ежов вторые сутки почти не спал. Tолько после некоторой паузы, словно бы у него в горле сработало замедляющее реле, ответствовал:

– Так точно.

Это промедление с ответом Освянникову, обычно лояльному к подчиненным, за что его, кстати тут вам сказать, подчиненные искренне любили, это Овсянникову, находящемуся в крайней степени раздражения и даже раздрая – да ведь и не мудрено – сейчас не понравилось.

– Не знаете собственного контингента! Отстраняю вас от… – на счастье капитана, полковник не успел договорить и, скажем мы, несколько забегая вперед, так и в последствии не успел в самом негативном, признаться, плане решить дальнейшую судьбу капитана Ежова. Капитан сам решил свою судьбу. Но об этом чуть позже.

А сейчас тяжело, как морской противотуманный ревун, загудел где-то внутри полковника зуммер, и всем показалось, будто бы начальник, не найдя от возмущения слов, животом чревовещал вполне заслуженный разнос раздолбаю-подчиненному. Овсянников от неожиданности вздрогнул, потом вытащил из себя спутниковый телефон – с виду точно такой же, как и наши с вами сотовые, дорогие мои, только что с толстой, как сосиска, черной антенной – посмотрел на него, вытянулся «смирно», в этом положении приложил телефон к уху:

– Слушаю, товарищ Директор.

В телефоне, по всей вероятности, что-то спросили, потому что Овсянников доложил:

– Нахожусь возле трупа… Никак нет, не губернатора… Возле трупа Машки…

Тут у Овсянникова, по всей видимости, спросили, кто такая Машка, потому что он, желая точно доложить обстоятельства расследования, не подумавши, выпалил в спутниковый телефон:

– Коза, товарищ Директор!

А надо было подумать! Информацию-то… Дозировать ее надо, не доводить в неприглаженном виде… Даже начальству… Но слово вылетело – чай, не воробей…

Следом за сим ответом Овсянникову еще что-то сказали, потому что он, вытянувшусь еще более по стойке «смирно» – и окружающие тоже вытянулись «смирно» перед невидимым, а там Бог весть, может, и видимым, то есть, может, полковник собеседнику сейчас был виден, а собеседник полковнику – нет, техника в наше время, она, сами знаете, дорогие мои… может, кто и просто писал сейчас полковника… вытянувшись, значит, еще смирнее, по струне, Овсянников ответил на очередной прозвучавший в телефоне вопрос:

– Так я и докладываю по существу, товарищ Директор! Я… Так точно, понимаю, что вам не нужны мои оценочные суждения… Но это не оценочное суждение! Это натурально коза!

И тут Овсянников сделал то, что делал в жизни чрезвычайно редко, а в разговоре с начальством – так вообще никогда не делал. Ну, нервы сдали… Бывает… Словом, прокололся наш Овсянников, не потянул момента. Потому что добавил в свой телефонный аппарат вопиющую для ответственного сотрудника глупость, а потом и правду:

– Машка покончила с собой при задержании… – это была глупость, поясняем мы вам. – Никак нет, террористическая сеть пока не обнаружена… – а это была правда, которая куда хуже глупости, дорогие мои.

Тут Овсянников получил новое указание, потому что выпалил:

– Так точно, чисто натовская провокация! Англичане!.. Понял! Есть!.. Есть обеспечить прикрытие любыми средствами! Есть принять выгрузку вертолетами! Слушаюсь!

Мы вам скажем, чтоб вы знали, дорогие мои: обнаружение и ликвидация сети – какой угодно, хоть электрической – есть главное в работе специальных организаций. Два человека – уже сеть. Так вот оно идет с одна тысяча девятьсот восемнадцатого года через тридцать седьмой. Хотя, впрочем, нет… Гораздо раньше началось… С египетских, мы думаем, пирамид… Или еще раньше… Как только возникло общество, стая, а вместе с ним службы безопасности своей стаи…