Неистовый узник

– Ни здравствуйте, ни до свидания… – как-то приторможенно вымолвил Фещенко. – Даже неинтересно…

– То есть этой ночью тебе было скучно? – покосился на него Беженцев. – И тяга к экстремальным перегрузкам еще не выветрилась из дурной головы?

– Да ладно, это я так, – ухмыльнулся Фещенко.

– В машину, – распорядился Илья. – Заедем в одно место, потом в другое, а потом начнем выбираться из этой дружелюбной страны…

Глава 10

Он отвел руками ветки, привстал на корточки. От земли уже холодило, да и ветерок дул отнюдь не летний. Три часа ночи – сентябрь на дворе, поэтому никаким рассветом еще не пахло. Лес обрывался. Дорога, благополучно заросшая сорняками, проходила правее и петляла по поляне к хутору. Поляна состояла из глинистых проплешин, трещин и островков неприхотливой зелени. Хутор возвышался на открытом пространстве метрах в семидесяти. Кучка строений, окруженных плетнями, короткая улочка, две жилые хаты и несколько подсобных построек – бани, гаражи, сараи. Свет в домах не горел – сомнительно, что он вообще там был. Илья сильно волновался – волнение просто зашкаливало! Возможность засады не исключалась – все могло быть. Возможно, капитану Куликовичу что-то не понравилось в голосе Зейдлица, когда он получал от того инструкции. Или еще что-нибудь. Вдруг «на живца» хотят взять? Он мобилизовал все чувства, теребил интуицию. Нет, все в порядке. На хуторе царило безмолвие.

Илья выполз на опушку, перебежал к хутору и залег перед худым забором. Немного выждал, сместился за ближайший сарай. Оттуда выскользнул на короткую улочку – фактически проезд между домами, опустился на корточки. Он передвигался бесшумно, сливаясь с мраком, и внимательно всматривался в темноту. Все признаки указывали на то, что на хуторе нет постоянных проживающих. Все обветшало, дворы запущены, завалены хламом – никаких намеков, что здесь живут люди.

Скрип послышался справа – Илья съежился и затаил дыхание. Скрипнула входная дверь, и на крыльцо выбрался нечеткий силуэт. Дыр в заборе на этом участке было больше, чем штакетин, – вид открывался нормальный. Силуэт басисто кашлянул, щелкнул зажигалкой. Заскрипело старое дерево – он облокотился на перила крыльца. Илья лежал на земле, чувствуя, как организм наполняется холодом, а этот тип никуда не спешил – курил размеренно, смакуя каждую затяжку. Возможно, он не знал о происходящих в районе событиях – зарево пожара сюда не отсвечивало, звуки боя не доносились. И возросший уровень «повышенной террористической угрозы» до него не доводили.

Мужчина выбросил сигарету, плюнул туда же, куда улетел окурок. Видно, снайперским плевком хотел его затушить. Он еще немного постоял на крыльце, размял плечи, что-то пробормотал и растворился в доме.

Какое-то время Илья не шевелился. Занавеска на окне висела неподвижно. Он уже не мог терпеть. Хотелось действовать сразу же – ворваться в дом, вырубить, к чертовой матери, тех, кто против… Но вместо этого он начал отползать. Все в порядке, за четверть часа ничего не случится.

С колотящимся сердцем Илья вошел в лес. Двигался по памяти, наискосок и скоро оказался на заросшей быльем дороге. Машины по ней в последнее десятилетие ездили, мягко говоря, не часто. Он осмотрелся, где эти гаврики с машиной? Его увидели, Фещенко мигнул фарами, и Илья побежал к лощине.

– Фещенко, заводи, – зашипел он, втискиваясь в салон. – Как вы тут, мужики?

– Как-как, сидим, как в поликлинике, – проворчал Беженцев. – Все в порядке, командир? Почувствовал родные флюиды? – И отшатнулся, чуть не получив за это в ухо.

– Молчать, – приказал Илья. – Еще раз услышу, как вы глумитесь над высокими чувствами, – превращусь в Годзиллу. Обстановка такая – вроде все тихо, но перестраховаться надо. Антон, Рома, кыш из машины! Незаметно подойти к хутору и смотреть во все глаза. Не думаю, что там засада, но если есть, будете нас прикрывать. Готовы, Виктор Акимович? – повернулся он к Зейдлицу – тот сидел, съежившись, в заднем отсеке и злобно гипнотизировал затылки спецназовцев. – Последний дембельский аккорд, и свобода вас встретит радостно…

– Идите к черту, Ткач! – процедил майор. – Не надоело еще глумиться?

– Что вы, Виктор Акимович, – засмеялся Илья, – я со всяческим почтением и нашим к вам расположением. Вы даже начинаете нам нравиться. Верно, мужики?

– Ну, не знаю, – озадаченно почесал затылок Фещенко. – Нравится – не нравится, любит – не любит… Не, Илья, – решительно мотнул он головой, – этот тип мне не нравится. Хотя согласен, за оказанное нам содействие можно рассмотреть вопрос о целесообразности его смертной казни.

– Ну, ладно, вы тут поговорите, а мы пойдем. – Беженцев хлопнул Латышевича по плечу и начал выбираться из машины. – Пойдем, дружище, пусть без нас воркуют.