Неизбежное. Сцены из русской жизни 1881 - 1918 гг. с участием известных лиц (СИ)

- Пожалуйста. Мне кажется, я достаточно ясно выражаюсь, но если вам непонятно, я поясню свою мысль, - дёрнул головой Кирилл Васильевич. - С афинских и римских времён Европа тщательно, скрупулёзно, потом и кровью вырабатывала те политические, экономические, социальные и культурные установления, которые легли в основу европейской цивилизации и помогли ей занять главенствующее положение в мире. Страны, оказавшиеся в силу географических или исторических причин на окраине этой цивилизации, стремились приобщиться к ней, заимствовать её достижения и тем самым тоже получили возможность наилучшего развития. Одна лишь Россия из всех близлежащих стран отказалась следовать европейскому примеру; как точно подметил Чаадаев, мы добровольно выбрали изоляцию от Европы - мы взяли за образец тупиковый византийский вариант и тем обрекли себя на отсталость. Гибель Византии, с одной стороны, и победы Европы - с другой, должны были бы доказать нам, что византийская модель ненадёжна, а европейская крепка, но нет, мы упорно цеплялись и продолжаем цепляться за гнилую византийщину, обильно разбавляя её дикой азиатчиной. Деспотизм власти, суеверие и ханжество церкви, ужасающее бесправие народа, сопровождающееся бескультурьем, низостью и пресмыкательством, которые, в свою очередь, вызывают приступы жестокости и насилия - вот какую Россию мы получили! А для того чтобы оправдать в своих глазах и глазах всего мира наше ужасающее положение, мы продолжаем твердить о своей исключительности, и это всё более и более принимает характер патологического сумасшествия. В результате, всякие попытки перейти на европейский путь развития неизменно заканчиваются провалом: даже Пётр Великий с его титанической волей сумел придать европейский вид только фасаду нашего здания, но, по сути, Россия осталась прежней, византийской и азиатской. Впрочем, это привычно и удобно власти, это привычно и удобно народу; о, да, мы готовы заимствовать у Европы кое-что, делающую нашу жизнь более удобной, мы можем даже восторгаться Европой, но перенять её опыт, упаси Господи! Нам лучше живётся в своей мерзости, и мы не хотим от неё отказаться.

- Ишь ты! - иронически воскликнул Лев Васильевич. - Как вам, однако, не нравится Россия!

- Такая, как сейчас, сильно не нравится, - отрезал Кирилл Васильевич. - И самое печальное, что пока она остаётся такой, с ней неизбежно будут случаться катастрофы. Это хорошо понимал Сергей Юльевич Витте: каков народ, такова и власть; какова власть, таков и народ. Сергей Юльевич хотел изменить и то, и другое, а в итоге получил ненависть и с той, и с другой стороны: не трогай нас, мы хотим остаться такими, какие есть.

- Ваш тесть Витте у вас с языка не сходит, любезный братец, - заметил Лев Васильевич. - Чувствуется, что он был вашим кумиром, - или это его дочь так на вас влияет? Она ведь у него приёмная была, от третьей жены-еврейки? Евреи своего всегда добьются...

- Оставьте ваши антисемитские выходки! - крикнул Кирилл Васильевич. - Я знаю, что вы близки к черносотенцам, а у них во всём виноваты евреи! Слава богу, что ваши черносотенные союзы теперь запрещены в России - хоть одно цивилизованное решение у нас принято.

- То-то евреи полезли изо всех щелей, - ощерился Лев Васильевич.

Кирилл Васильевич побледнел и хотел что-то возразить, но его остановила Феодора Павловна:

- Лёвушка, что с тобой сегодня? Что ты на всех нападаешь? Оставь Верочку в покое: она прекрасная жена.

- На мою жену, значит, можно нападать, а мне слова не скажи? - возмутился Лев Васильевич. - А что я такого сказал? Вера и вправду еврейка, а еврейки, как известно, имеют большое влияние на своих мужей. Вспомните Библию: как Эсфирь уговорила своего мужа Артаксеркса перебить всех, кто выступал против евреев в его царстве. До сих пор в честь этого истребления есть еврейский праздник Пурим.

- Оставь это, говорю тебе! - уже не на шутку рассердилась Феодора Павловна. - Ну, что за наказание эти дети, совсем не хотят слушаться, - Господи, дай мне терпение!

Наталья улыбнулась, бросив быстрый насмешливый взгляд на обоих братьев, а Сергей перевёл разговор на другую тему:

- Кирилл Васильевич, по вашему мнению, почему случилась революция?

- Я отвечу, если меня не будут перебивать, - он кивнул в сторону Льва Васильевича.

- Упаси боже, любезный братец, - разве можно перебивать такого великого оратора, - с полупьяной улыбкой сказал Лев Васильевич.

- Если вам угодно ёрничать, продолжайте, я не стану вам мешать, - возразил Кирилл Васильевич.

- Ах, виноват, mille pardons, никому сегодня не могу угодить, - Лев Васильевич шаркнул ногой.

- Может, вам не стоило налегать на коньяк? - бросил ему Кирилл Васильевич.

- Как вы не деликатны, а ещё бывший дипломат, - парировал Лев Васильевич.

- Это вас уже совсем не касается, - зло ответил Кирилл Васильевич.