Неизбежное. Сцены из русской жизни 1881 - 1918 гг. с участием известных лиц (СИ)

Вверху стукнуло и грохнуло, по лестнице полетели раскрашенные куски фанеры и картона и какие-то странные деревянные конструкции.

- Ах, ты господи, боже мой! - в сердцах вскричали наверху. - Не надо мне помогать, ступайте прочь, я сам справлюсь!

Вслед за этим с лестницы спустился широкоплечий человек в испачканной краской блузе и стал собирать рассыпавшиеся вещи. На его скулах выступили красные пятна, на лоб то и дело падали волосы и он раздражённо откидывал их назад - было понятно, что лучше к нему сейчас не обращаться, но Коля всё-таки решился:

- Простите, мы ищем, где дают роли в пьесе "Мистерия-буфф" поэта Владимира Маяковского. Вы не могли бы нам помочь?

Из-под густых бровей на Колю глянули умные, глубоко посаженные глаза.

- Роли хотите получить? Из убеждений или по соображениям материального характера?

- Из убеждений, - вместо Коли ответил Ваня.

- И так, и эдак, - честно сознался Коля.

Человек в блузе густо расхохотался.

- Что же, убеждения тоже надо чем-то питать!.. Но вы опоздали, запись закончена, - впрочем, не отчаивайтесь: из тех кто записался, половина потом не приходит, так что вы получите роли. Берите всё это и пошли со мной, - поможете отнести в Театр музыкальной драмы.

- А это что? А вы кто? - спросили Коля и Ваня.

- Это фрагменты декораций к "Мистерии", а я, так сказать, главный художник постановки. Малевич моя фамилия.

- Это вы "Чёрный квадрат" написали? - удивился Коля.

- Ох мне этот "Чёрный квадрат"! - сморщился Малевич. - Сколько я картин написал, - без ложной скромности скажу: отличных картин, - но при моём имени все вспоминают один лишь "Чёрный квадрат". Лучше бы я его совсем не писал, ей-богу!

- А какой смысл в нём заложен? - поинтересовался Ваня, решив не упустить подходящий момент для этого вопроса. - У нас на философском факультете была дискуссия о вашем "Чёрном квадрате": одни считают, что эта величайшая картина, квинтэссенция бытия и не-бытия, другие говорят, что ваш "Чёрный квадрат" - эпатаж общественного мнения и деградация искусства.

Малевич бросил насмешливый взгляд на Ваню:

- Вы полагаете, что суть искусства можно выразить словами? Извольте: супрематический метод, который я использую, состоит в том, чтобы посмотреть на землю извне. Поэтому в супрематизме, как в космическом пространстве, исчезает представление о "верхе" и "низе", "левом" и "правом", и возникает самостоятельный мир, соотнесённый как равный с универсальной мировой гармонией. Такое же метафизическое очищение происходит и с цветом, - он теряет предметную ассоциативность, окрашивает локальные плоскости и получает самодовлеющее выражение.

- Да, у нас на факультете тоже об этом говорили: вы ищете номены - внутреннюю составляющую предметов - и раскладываете мир на эти составляющие, - подхватил Ваня. - То есть ваш метод атомарный - в каком-то смысле это поиск первооснов; вы ищете альфу и омегу мироздания, то из чего возник мир, и во что он, в конечном счёте, превратится. Однако квадрат никогда не был в числе первооснов мира, это искусственное построение, - миру присуща кривизна, его символ скорее круг. Таким образом, не чёрный квадрат, а чёрный круг должен быть символом мироздания.

- "Черный круг" я тоже писал, но он почему-то не стал так популярен, - с улыбкой заметил Малевич. - Квадрат, говорите, искусственное построение? Так я и создаю искусственные построения; мой "Чёрный квадрат" - символ искусственного человеческого построения во всех смыслах этого слова.

- Тем не менее... - хотел возразить Ваня, но Коля взвалил на него куски фанеры и сказал:

- Пошли уже, философ! До Театральной площади путь не близок... Казимир Северинович, а деревянные конструкции кладите мне на плечи, я их понесу.

***

Театр музыкальной драмы создавался на деньги петербургских фабрикантов и банкиров и до революции был известен не только своими новаторскими оперными постановками, но также тем, что в них были задействованы дочери и сёстры этих фабрикантов и банкиров, желавшие выступить на настоящей театральной сцене. Публика смеялась и шикала при виде этих самодеятельных талантов, так что театру пришлось принять правило, строжайше запрещающее любые проявления бурных чувств в зале - как освистывание, так и аплодисменты. Последние, впрочем, пришлось разрешить, поскольку банкирские дочери и сёстры обижались, когда им не хлопали, - их братья и отцы даже специально нанимали людей, которые за деньги ходили на определённые представления и устраивали овации. Не довольствуясь получением ролей для своих родственниц, богатые пайщики театра, не чуждые искусства, порой ставили в нём свои оперы, которые заканчивались обычно полным провалом, - но публика прощала эти недостатки театру во имя действительно талантливых исполнителей и оригинальных трактовок оперных пьес.