Неизбежность (СИ)

Шестеренки в гудящей голове вращаются чудовищно медленно — она чувствует, что спасительная разгадка лежит на поверхности, но ей никак не удается уцепиться за подходящую идею. Уэнсдэй машинально зажмуривается, отчаянно силясь привести в порядок мыслительный процесс.

Озарение приходит лишь спустя бесконечно длинную минуту.

Если Франсуаза Галпин не догадалась проверить магазин револьвера, ей совершенно невдомёк, что там всего один холостой патрон. Аддамс распахивает глаза и переводит взгляд на мать Тайлера, с хирургической точностью оценивая дистанцию между ними. Примерно пять метров. С такого расстояния даже охолощенное оружие способно нанести серьёзный урон.

Но не способно убить. Вероятно.

По крайней мере, стоит попытаться.

Ведь это их последний шанс.

— Эй, Франсуаза, — Уэнсдэй дерзко вскидывает голову, впившись в неё презрительным взглядом. — Можешь не стараться. Ты уже проиграла. Полиция будет здесь с минуты на минуту.

Измождённое лицо в морщинах на мгновение удивлённо вытягивается, но Франсуаза удивительно быстро берет себя в руки. На тонких бескровных губах расцветает широкая улыбка, больше напоминающая оскал дикого зверя.

— Ты врешь, мелкая дрянь, — чеканит она, но в темных глазах с аномально расширенными зрачками отчетливо сквозит тень сомнения.

— А ты хочешь проверить? — Уэнсдэй чуть склоняет голову набок и заставляет себя деланно-небрежно усмехнуться. — Тебе же хуже.

— Ты блефуешь.

Разумеется, она блефует.

Но шанс на победу равен нулю только тогда, когда все сдались.

А непоколебимая Уэнсдэй Аддамс сдаваться не привыкла.

— По крайней мере, ты скоро встретишься с обожаемым сыночком… в психушке, — совершенно равнодушным тоном бросает она, пристально следя за реакцией женщины.

И вот оно.

Хрупкое самообладание матери Тайлера неизбежно дает трещину и рассыпается на осколки. Безумные глаза вспыхивают лихорадочным блеском, лицо кривится в свирепой гримасе — словно сущность Хайда на миг проступает сквозь личину человека. Она резко переводит дуло пистолета на Аддамс и спускает курок.

Оглушительно громкий звук выстрела вспарывает звенящую тишину.

Уэнсдэй инстинктивно зажмуривается, готовясь ощутить вспышку острой боли.

Но боль не наступает. Вместо этого она внезапно чувствует, как Ксавье стремительно подается вперед и вжимает её в пол, закрывая своим телом.

Аддамс не успевает среагировать.

Только невольно вздрогнуть, когда по ушам ударяет его короткий резкий вскрик. А потом Ксавье вдруг безвольно обмякает, и вес его тела на её собственном становится значительно ощутимее. Сердце Уэнсдэй пропускает удар на невыносимую долгую секунду, пока она отчаянно пытается прислушаться к его дыханию.

К огромнейшему облегчению, он дышит.

Вот только… на воротнике его синего худи у основания шеи медленно расплывается темно-багряное пятно. Аддамс машинально подносит руку к ране и кончиками пальцев ощущает, как оттуда пульсирующими толчками льется горячая кровь.

Взвизгнув от ярости, Франсуаза спускает курок второй раз. Пистолет даёт осечку.

— Закройте глаза! — кричит Аякс где-то на заднем плане.

Аддамс снова зажмуривается, уткнувшись в плечо Ксавье. Липкая жидкость с отчетливым металлическим запахом стекает ей на лицо, пачкает её бледные ладони и светло-каштановые пряди его волос, заливается за рукав тонкого черного свитера.

Крови слишком много.

Её не должно быть так много.

И Уэнсдэй вдруг становится до дрожи страшно. Она пытается успокоить себя, сосредоточившись на элементарных знаниях анатомии — на шее очень много сосудов, оттуда и кровь. Её расчёты не могут оказаться ошибочными. Просто не могут.

Холостой патрон не способен глубоко пробить кожу. Не способен добраться до сонной артерии или каких-то других жизненно важных сосудов.

Не способен убить.

Пожалуйста, пусть он будет не способен убить.

Но чувство иррационального, почти животного ужаса никак не отпускает. Последний раз Аддамс испытывала нечто подобное, когда, вернувшись в свою комнату после свидания с Тайлером, обнаружила Вещь пригвожденным к стене. И когда сидела на коленях перед столом в улье, пока дядя Фестер раз за разом пропускал электрические импульсы сквозь безжизненную ладонь её верного друга.

Но теперь в стократ хуже.

Ведь теперь надежды на помощь нет.

До её слуха доносится какая-то возня на заднем плане.

Истошный визг Энид.

Шелестящее шипение змей.

Глухой звук удара.

Снова срывающийся визг.

Но все это воспринимается совершенно побочно. Уэнсдэй упорно не может заставить себя сосредоточиться ни на чем другом — только на ощущении обжигающей липкости под её пальцами. Она надавливает сильнее, стараясь зажать рану. Машинально тормошит потяжелевшее тело, пытаясь привести Ксавье в чувство.

Но он абсолютно не реагирует.

И тотальное собственное бессилие оказывается мучительнее любой самой жуткой пытки.

Уэнсдэй вдруг чувствует, как в уголках глаз начинает подозрительно щипать.

Oh merda. Только не это.

Только не сейчас.